Ради счастья дочери
Шрифт:
– Ну ладно, – произнес он оживленно, – пойду-ка проверю холодильник. Надеюсь, там найдется достаточно еды для нас двоих.
– Значит, здесь есть все блага… Если бы ты сказал мне, что мы окажемся на острове вдали от цивилизации, я бы представила себе однокомнатную хибарку с газовой плиткой на крыльце и удобствами на заднем дворе.
Чейз улыбнулся.
– Вроде местечка, которое мы с тобой снимали тем летом, когда поженились? Помнишь? Душ на улице, деревянный туалет без слива…
Энни
– Разве можно забыть? Мы купили эти смешные наборы кастрюлек и сковородок и спальные мешки…
– Господи, какие мы были глупые, – произнес Чейз, тоже смеясь. – Потратили несколько часов, стараясь застегнуть мешки так, чтобы из двух получился один, потому что не могли спать отдельно… – Его голос замер. – Черт возьми, – тихо пробормотал он, – я не вспоминал об этих днях много лет.
И она тоже. Воспоминания заставили сжаться горло.
– Пожалуй, пойду умоюсь, – сказала она. – А потом… а потом, может быть, выйду погулять. Просто проветрюсь. Полет был таким долгим, и вся эта суета…
– Да, конечно, – сухо произнес Чейз. – Иди. Умойся, пройдись, делай что хочешь. А я проверю запасы.
– Я вернусь через несколько минут, помогу тебе. – Она коротко засмеялась. – Была бы у меня расческа или хотя бы губная помада…
Чейз хотел сказать ей, что ей не нужны ни расческа, ни косметика, потому что она самая прекрасная из женщин, которых он когда-либо знал.
К черту, подумал он и, открыв дверь, выскочил в холл. Нужно держаться подальше от искушения.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Чейз посмотрел на часы.
Да, огорченно подумал он, гостиница мистера Танаки не так уж совершенна. К его удивлению, холодильник и морозильная камера оказались совершенно пустыми. Должно быть, кто-то освободил их, готовясь к сносу дома.
К счастью, в буфете кое-что нашлось, и Чейз приступил к приготовлению импровизированного ужина. Начал чистить картофель и лук, но мысли его витали где-то далеко. Пятнадцать минут назад он слышал, как входная дверь открылась, затем захлопнулась. Значит, Энни ушла на прогулку.
Может быть, пойти поискать ее?
Конечно, на этом острове бояться некого. Дикий и уединенный, здесь ей не могут угрожать хищные животные… ни медведи, ни койоты…
Ну, возможно, тут есть змеи, хотя вероятность встретиться с одной из них на аккуратной гравийной дорожке, пересекающей остров, крайне мала.
Разве что пауки… Здесь явно водятся пауки, он видел несколько первоклассных экземпляров, когда Танака в первый раз привез его сюда. Размером с кулак ребенка. Но совершенно безобидные.
Просто Энни ужасно их боится.
Он обнаружил это той зимой, когда получил свой первый по-настоящему крупный контракт.
Под этой надписью была фотография улыбающейся парочки, державшейся за руки и влюбленно глядящей друг другу в глаза.
Чейз не стал медлить. Он перебежал улицу и влетел в агентство. Скучающий служащий поднял голову от обшарпанного деревянного стола.
– Мы уже закрываемся, – сказал он, – почему бы вам не прийти завтра и…
– Этот плакат, в окне… – Чейз был полон нетерпения. – Сколько это будет стоить для меня… поехать вместе с женой на Виргинские острова?
Служащий посмотрел на розу в его руке, на коробку конфет под мышкой, на него самого, такого юного, горящего нетерпением, хотя и усталого. В хлопчатобумажной рубашке, джинсах и рабочих ботинках. Служащий вздохнул, но что-то похожее на улыбку мелькнуло на его лице.
– Проходите, присядьте, – сказал он. – У нас есть два-три варианта, которые могут вас заинтересовать.
В этот вечер Чейз вернулся домой к Энни с великолепной красной розой, коробкой конфет, контрактом и… забронированным номером в гостинице на острове Сент-Джон.
Ни рекламный плакат, ни служащий агентства не преувеличили красоту островов. Даже сейчас он помнил то потрясение, которое они испытали, в первый раз увидев бледное небо, белый песок и кристально чистую голубую воду.
– Море такого же цвета, как твои глаза, – прошептал он, держа Энни в объятиях в ту первую ночь в их чудесной хижине на берегу. Конечно, по сравнению с этим дворцом тот дом выглядел лачугой, но как же счастливы они были там!
Чейз улыбнулся. Об этой ночи он потом вспоминал как о Ночи Паука.
Они с Энни занимались любовью на уединенной террасе их маленького домика.
– Я люблю тебя, – прошептал он, когда она вскрикнула в его руках, дойдя вместе с ним до вершины блаженства. Энни вздохнула и поцеловала его. И они заснули в темноте, а биению их сердец вторил нежный шепот прибоя.
Его разбудил пронзительный вопль.
– Энни? – вскричал он и уже через секунду примчался в ванную.
Энни, лицо которой было белее полотна, стояла на крышке унитаза, трясясь от ужаса.
– Энни, детка! – Он схватил ее на руки. – Что такое? Что случилось?
– Там, – сказала она дрожащим шепотом и показала трясущейся рукой на ванну.
– Где? – Он видел только фарфоровую ванну, коврик, белую сверкающую плитку… А еще… паука.