Ради счастья. Повесть о Сергее Кирове
Шрифт:
Съезд в своем решении обратился к Советскому правительству с просьбой помочь Северному Кавказу оружием, боеприпасами, деньгами.
И снова в Москву за оружием трудными дорогами стали пробираться Киров, Атарбеков, Лещинский. Позднее к ним присоединился Бутягин.
В Москве была сформирована вторая военная кавказская экспедиция. Эшелон, в котором находилось пятьдесят грузовиков, около сотни мотоциклов, станковые пулеметы, пушки, винтовки, снаряды, ящики с патронами и пять миллионов денег, под усиленной охраной двинулся
Приходилось отстреливаться, отбиваться от наседавших банд.
Иногда паровоз останавливался: не было дров. Сами пилили лес, кололи дрова и ехали дальше...
Глава девятнадцатая
Говорят, что людей сближает общность судеб и общность характеров. Возможно, это и так, но здесь и судьбы, и характеры всех четверых так же мало были похожи, как и они сами.
Правда, они стали большевиками, осмысленно пришли в революцию и были ее деятельными творцами. Но каждый из них шел в революцию своим путем.
Дальняя трудная дорога сдружила их, потому что жили они одним желанием, горели одним стремлением, грезили одними мечтами...
И вот в морозный день января девятнадцатого года четверо совсем непохожих друг на друга людей, но увлеченных высокой идеей, сели в один вагон и двинулись в опасный путь, чтобы отдать себя делу спасения революции.
Почти две недели в дымном тряском вагоне они горячо обсуждали добытые по пути сводки с фронтов, анализировали обстановку, горячо, страстно говорили и спорили о будущем.
Само время их как бы утрясало, пригоняло, притирало друг к другу. И в Астрахань они приехали друзьями, беззаветно верящими друг в друга, готовыми на любые испытания.
Так как в вагонах была крайняя нужда, военный комендант Астрахани приказал разгружаться. Все сорок человек, что прибыли с экспедицией, ночь работали на разгрузке. И лишь когда совсем рассвело, выставив охрану у пакгауза с оружием и снаряжением и на платформе у грузовиков, Киров отвел уставших людей в военную казарму, где им выделили две пустые нетопленые комнаты.
Бутягин, которому Киров поручил хозяйственные дела, где-то раздобыл дров. Затопили печку. Добыли кипятку и, разложив на столах дорожные запасы, позавтракали.
— Ну, вы тут, товарищи, устраивайтесь, отдыхайте, — сказал Киров, — а я пойду в Реввоенсовет фронта.
— И я с тобой! — выскочил из-за стола Лещинский. — Здесь на каждом шагу враги. А я все же с маузером.
— Ладно, пойдем! — согласился Киров.
Они вышли из казармы и сразу попали под пронизывающий ветер, который валил с ног.
— Ну и погодка! Черт бы ее побрал! — выругался Лещинский,
Киров тоже поднял воротник пальто и распустил треух. Зашагал, пригибаясь к земле.
— Да, погода дрянь. Может замести дорогу, — согласился он и глянул сквозь снежную муть из-под ладони. — Гляди, Оскар, кажется, киоск? Может, купим газету?
— Обязательно! — обрадовался Лещинский и побежал к киоску. Он купил все старые московские газеты и, захватив свежие астраханские, показал подходившему Кирову: — Вот! Будем изучать положение на фронтах. Шляпников сразу не примет.
— Да уж знаю. Был у него в прошлом году, — нахмурился Киров и, придерживая концы воротника рукой. чтобы защитить лицо, молча зашагал к кремлю. Лещинский, согнувшись, пошел рядом...
Дежурный, внимательно прочитав мандат Кирова, поднял на него глаза:
— Прошу подождать. У председателя Реввоенсовета фронта совещание...
Ждать пришлось довольно долго. И лишь когда из кабинета вышли трое военных, дежурный пошел доложить и скоро вернулся:
— Посидите еще немножко. Товарищ Шляпников говорит по телефону.
Лещинский бросил вопрошающий взгляд на Кирова, но тот, сделав вид, что не заметил, продолжал просматривать газету.
Минут через десять раздался звонок над столом дежурного. Тот, вскочив, вошел в кабинет.
— Зови! — послышался глухой голос.
Дежурный распахнул двери:
— Войдите, товарищ Киров.
Лещинский, привставший было, снова сел и сердито зашуршал газетами...
Шляпников, плотный человек в защитном френче, наголо остриженный, стоял за столом, заваленным донесениями, и раскуривал папиросу.
— Что, опять к нам? — спросил он, не отвечая на приветствие Кирова, и устало показал на кресло у стола.
— Да, товарищ Шляпников. Снова привез оружие, снаряжение и деньги для Одиннадцатой армии.
— Сколько денег? — прервал Шляпников.
— Пять миллионов!
— Так. Хорошо. Что еще?
Киров достал из кармана копию перечня снаряжения, передал Шляпникову.
— Пятьдесят грузовиков... пулеметы... пушки... снаряды... Да ты садись, садись! — сказал Шляпников и сам опустился в кресло. — Это хорошо. Положение с оружием и боеприпасами катастрофическое.
— Сможем ли мы прорваться? Держатся ли Владикавказ и Грозный?
— Точных сведений пока не имею. Донесения поступают нерегулярно. Известно, что в Одиннадцатой армии недостаток боепитания и тиф. Ей приходится отступать...
— Тогда мы должны выехать немедленно.
— В Одиннадцатую будут брошены подкрепления. Пока отдыхайте и представьте докладную, какая помощь вам потребуется.
— Нужны шоферы и усиленная охрана.
— Понятно. Подумаем...
Шляпников поднялся, давая понять, что разговор окончен...