Ради тебя
Шрифт:
«Кхм, доктор, это всё бесспорно интересно, но давайте обсудим это потом. У девочки лихорадка» - мягкий, тёплый, будто плед голос дяди успокаивает, но и раздражает тоже.
Сейчас ей не нужно тепло и так жарко. Хочется... А чего хочется, не понять.
И снова темнота.
«Готовьтесь к худшему, господин Крайт, - дребезжание буравчиком всверливается в мозг, оставляя болезненную воспалённую ранку, - если жар до утра не спадёт, то... Как видите, пиявки не помогли. Я дам ещё опиумного молока, чтобы бедняжка не страдала».
«Доктор, да сделайте же что-нибудь! Любые деньги!..»
Хочется успокоить
«Думаю, нужно пустить кровь», - жужжит огромный шершень, нацеливая жало толщиной с палец.
«Кхм, ну если вы считаете, что это необходимо...» - бормочет старый плед.
«Вы всерьёз думаете, что она недостаточно крови потеряла?
– новый голос похож на сосульку: острый, прозрачный, холодный. Удивительно, сладко-ледяной и на лоб ложиться снег. Вот чего она хотела: холода!
– Разодранного бока и ваших пиявок недостаточно?»
«Молодой человек, я полностью разделяю вашу тревогу, но позвольте мне...»
«Не позволю. Дядя, вам тоже лучше уйти. И прихватите этого коновала, пока я его башкой в камин не сунул» - лёд разбивает ватную, душащую темноту, а под ней появляется водяная прохлада. Её много, очень много и жару тут просто места нет.
***
Тиль не поняла, что её разбудило. То ли солнечный свет, как-то по-особенному радостно, даже торжествующе заливающий спальню. То ли жара, но не болезненная лихорадка, а просто излишняя теплота от толстого одеяла, в которое девушку закутали, будто гусеницу в кокон. То ли странное размеренное сопение над ухом. В общем, что её в чувство привело, не понять. Зато сопение удивило до крайности - вот это точно.
Тильда осторожно и не без труда - замотали её действительно надёжно - голову повернула. И едва не ткнулась лбом в нос кузена. Правда, сначала она и не сообразила, что это Крайт, чужое лицо показалось гротескно большим, пришлось даже шею выгнуть. А потом... Никакого потом не получилось, потому как Крайт враз перестал сопеть и открыл глаза. Нет, глаза распахнулись, словно жалюзи рывком подняли - вот так вернее.
– Привет, - мирно и обыденно заявил кузен. Тиль даже не нашлась, что на такое ответить.
– Как себя чувствуешь?
– Бок болит, - сообразила, наконец, Тильда.
Рёбра на самом деле ныли, а ещё горло саднило.
– Ты кожу порвала. Наверное, на сук в воде наткнулась. На кой ты вообще в реку полезла?
– Там щенок тонул, - пискнула девушка, чувствуя себя, мягко говоря, неуютно.
Потому что с осознанием больного бока и горла, пришло ещё и другое понимание: она лежит в одной кровати с Крайтом. Да не просто так лежит, а затылком в его грудь упирается, родственник же совсем не по-родственному её за плечи обнимает. Правда, сама она в коконе, а Карт полностью одет, только две верхние пуговицы кителя расстёгнуты, но всё же, всё же...
– Про щенка я понял. Жив и здоров твой найдёныш, отъедается. А о том, что сама утонуть могла, не подумала?
– Нет, - ещё тише пробормотала Тильда.
– Ты решила стать спасительницей на водах?
– эдак очень серьёзно поинтересовался Карт.
– Не-ет...
– Тогда что?
– Так щенок же!
– Я-асно, - протянул кузен и на спину перевернулся, закрыл глаза. Правда, руки из-под Тиль не вытащил.
– Щенок же. Чего тут непонятного?
– А ты как тут очутился?
– помолчав и успев до печёнок прочувствовать тяжесть своего падения, спросила Тильда.
– Ты вроде на континенте должен быть.
– Прилетел.
Карт рукой, точнее кистью, которую себе на лоб положил, изобразил, как он летел.
– И почему это ты всегда умудряешься поспеть вовремя?
– проворчала девушка.
– Вот уж кто блистательный рыцарь, спаситель дев в беде.
– Потому что я тебя люблю, - так же просто, как и «Привет!» сказал, ответил кузен.
– Только ты этого сейчас не слышала.
– П-почему?
С чего это она заикаться начала, Тиль понятия не имела. Не от удивления точно, потому как до неё просто не дошло, что это такое Карт брякнул.
– Вот закончишь учёбу, тогда и поговорим, - пообещал Крайт.
– Ты считаешь меня слишком маленькой?
– скорее по привычке, чем на самом деле возмутилась Тильда.
– Если бы, - не слишком приятно хмыкнул Карт, а потом повторил, - если бы. В этом-то и проблема.
И резко поднялся, выдернув руку - у Тиль даже в шее что-то хрустнуло.
– В чём проблема?
– пробормотала она, вконец перестав понимать, что происходит.
Ей показалось: кузен так и не ответит, слишком уж целеустремлённо к двери шёл. Но на пороге он всё же притормозил, посмотрел через плечо.
– Всё было бы гораздо проще, считай я тебя маленькой, - сказал и вышел, аккуратно, даже чересчур аккуратно прикрыв за собой дверь.
7 глава
Можно ли придумать занятие приятнее, чем качаться в гамаке эдак лениво, никуда не торопясь, растягивая каждое движение - и-и раз, и-и-и два. Да ещё когда солнышко не припекает, а ласково, будто губами касается скул, лба, по волосам гладит. И не жарко совсем, нахал-ветер играет оборками юбок, щекочет щиколотки. Невесть зачем прихваченная книга лежит позабытой, на тарелочке белеет откушенным боком чудом сохранившееся с осени яблоко. Красота, кто понимает.
Тиль, видимо, всё-таки что-то понимала, потому что хорошо ей было. А стало бы ещё лучше, не лезь в голову суетливые как мыши, растерянные мысли. Самая очумелая, мельтешащая от одного виска к другому, думалась примерно так: «А с чего начать-то?».
В романах, тех самых, которые в газетах печатались «с продолжением», всё казалось совсем несложным: главное, бегай побольше, а направление бега значения, в общем-то, не имеет. Рано или поздно, но наткнёшься на старушку, видавшую, что гнусный убийца вылез из окна спальни госпожи. И с ботинок преступника непременно посыплется особая рыжая глина. Из чего следует, что мерзавец, отнявший жизнь у ни в чём не повинной женщины - это мастер Корптон, живущий на Садовой улице, потому как такая глина только там и есть. Да и сыщик мастера Корптона с самого начала подозревал - но вот печаль! - улик против него не нашёл. А тут разом и старушка и глина. У Тиль же не было ни зоркой бабки, ни редкой почвы, ни даже Корптона. Да и с преступлением не всё ясно, может, оно и не случилось вовсе, а дядюшка шантажом никогда не собирался промышлять.