Ради твоей улыбки
Шрифт:
— Завтра, если все пройдет успешно, — нахмурившись произнес Люсьен. — Вряд ли Николас задержится в обществе этой женщины на секунду дольше, чем требует дело.
— Как я понимаю, это вопрос чести, — сказала Элинор.
— Некоторые ситуации… — начал Люсьен, но замолчал, не найдя подходящего аргумента. — И все же мне непонятно…
— Френсис объяснит вам, — сказала Элинор, чувствуя себя так, словно тяжелая ноша свалилась с ее плеч, — а вот я слишком устала. Пожалуй, я пойду и лягу. Спокойной ночи, джентльмены.
Завтра Николас будет дома, свободный от всех этих дел, думала она, и вместе они смогут поехать в Сомерсет. Там ей наконец представится возможность спокойно готовиться
Стоило Элинор коснуться головой подушки, как она провалилась в глубокий, но счастливый сон.
Сидя в будуаре Терезы Беллэр, Николас потягивал превосходный портвейн, которым его угостила хозяйка. Француженка, устроившись в некотором отдалении от него, являла собой картину соблазнительной красоты. При этом трое мужчин наблюдали за Дилэни, нацелив на него пистолеты. С трудом придерживаясь заранее выбранного тона, он небрежно произнес:
— Дорогая, ты серьезно ожидаешь, что я поверю, будто весь этот тщательно разработанный заговор был придуман ради того, чтобы заполучить меня? Это просто смешно!
Губы Терезы дрогнули в чувственной улыбке.
— Это всего лишь одна цель, милый. Другая…
— Не стоит морочить мне голову, — холодно прервал Николас. — Я знаю, что заговор на самом деле существовал.
— Конечно, существовал, — промурлыкала она. — Однако, подобно всем мужчинам, ты недооцениваешь женщин, Ники. У меня было лучшее мнение о тебе. Я никогда не ставлю на одну лошадь. Заговор на самом деле существует, но это… Как бы точнее сказать, всего лишь… фикция.
— Надеюсь, ты наконец объяснишь мне, в чем дело?
— Разумеется, — сказала Тереза с явным удовольствием. — Я тщетно и достаточно долго надеялась, что ты оценишь мою гениальность. Поражение нашего дорогого Наполеона, — начала она, — вселяло в меня определенное беспокойство. Среди моих избранных клиентов было много его офицеров и советников, что открывало возможность для весьма выгодного дела и… как бы это поделикатнее выразиться… Позволяло влиять на них. Я ожидала, что Бонапарт подпишет мирное соглашение в Шатильоне. Могущество Франции, возможно, было бы ослаблено, но, — она пожала плечами, — зато мы бы получили перемирие. Вместо этого он объявил войну на уничтожение. Безумец! Я решила, что при Бурбонах возникнут неприятности для моего избранного круга, и обратила взор в сторону Нового Света, дабы там реализовать свои таланты. Но для этого требовались деньги.
Тереза разыгрывала гостеприимную хозяйку, подливая вино и заглядывая Николасу в глаза, в то время как он только понимающе кивал. Николас до сих пор не был уверен, что она чувствует по отношению к нему. Теперь уже не было смысла или необходимости изображать преданного любовника, но какие-то действия ему следовало предпринять, чтобы сохранить собственную жизнь, которая при мысли об Элинор казалась ему все более привлекательной.
— Итак, — продолжала она, — один знакомый мне джентльмен в Париже начал работать над реставрацией правления Наполеона, когда еще не успели высохнуть чернила под его отречением. Он верил, мой бедный Гастон, что люди вскоре устанут от Людовика и потребуют возвращения императора. Мне ничего не стоило поддержать эту мечту, и для меня не имело значения, насколько она глупа. Когда я увидела, как много у нас истинных патриотов, а также тех, кто боялся пострадать от возвращения монархии, то сразу поняла, что мне делать. — Тереза встала и прошлась по комнате, шурша шелком и распространяя волны терпкого запаха. — Ах, жадность — это восхитительно, Ники! Мужчин ничего не стоит обвести вокруг пальца из-за
Николас не мог отрицать, что она попала в цель. Господи, каким же идиотом он был…
Тереза рассмеялась и сочувственно притронулась к его щеке.
— Достаточно сказать, — пробормотала она, — что они все добровольно вносили деньги в фонд, а взамен получали шифры и секреты, пароли и атрибуты, подтверждающие существование заговора. Я никогда не беру у людей деньги просто так…
Николас с трудом сохранял хладнокровие, но гнев его поутих. Он даже смог рассмеяться.
— И что же дальше?
— Все они щедро поддерживали главный план, а денежки стекались ко мне. На этот момент образовалась значительная сумма, несколько сотен тысяч фунтов, и я решила, что пришел мой час исчезнуть. Видишь, Ники, твой глупый шурин просто собирался сообщить о заговоре ради того, чтобы заработать на этом, а ты владеешь именами всех лидеров. Чем больше неприятностей ты причинишь им всем, тем меньше вероятность, что они станут искать меня.
Николасу вдруг стало тяжело дышать.
— И ты испытывала удовольствие, наблюдая, как я заставлял жену отвернуться от меня? — Он поднял свой бокал:
— Мои поздравления.
— Не совсем так. — Стальной холодок подернул синеву ее глаз. — Я наслаждалась, играя с тобой, как кошка с мышкой. — Тереза подождала, словно прислушиваясь к своим словам, и затем продолжила:
— Когда-то ты отказал мне в своей искренней преданности, Николас Дилэни, но это не так уж существенно. Теперь моя очередь нанести решающий удар. Я наконец-то расстроила твой брак. — Лицо ее исказилось, она больше не была любящей, забавной, даже не была красивой. — Ты оставил меня однажды с разбитым сердцем — единственный мужчина, которому удалось совершить такое! — Тереза наклонилась вперед. — Теперь тебе придется долго искать любви, а взамен находить лишь презрение. Это то, в чем я поклялась себе, когда ты покинул меня!
— Не надо мелодрам, Тереза, — сухо оборвал Николас. — Наша связь, мягко говоря, всегда была сомнительна — молодой мужчина и шлюха. Ты что же… ждала, что я женюсь на тебе?
И тут она ударила его изо всех сил. Голова Николаса откинулась назад, но он успел перехватить ее руку, прежде чем Тереза нанесла новый удар. Почувствовав у виска холодное дуло пистолета, он все же не отпустил се.
— Я думаю, есть лишь одно оправдание этому, — после секундной паузы произнес Николас. — Ты действительно любила. — Разжав пальцы, он отпустил ее руку. — Прости, я стараюсь не причинять боль тем, кто меня любит.
Ее глаза наполнились горечью.
— Ну почему? Почему ты единственный, кто не у моих ног? Ты, которого я всегда любила!
— Сомневаюсь, что это так. — Он поднял палец и небрежно отвел дуло от своего лица. — Я был единственным, кого тебе не удалось приручить, и поэтому ты вообразила, что любишь. Если такова твоя любовь, то какова же ненависть?
Тереза постепенно стала приходить в себя.
— Любовь, ненависть… — Она пожала плечами. — Невелика разница, если хорошенько подумать. — Она снова подошла ближе, но так, чтобы он не мог схватить ее. — Ты помнишь, твоя жена сказала, что ненавидит тебя? Постарайся не забыть. Тебе придется испить горькую чашу. Жаль, что я не смогу увидеть это своими глазами.