Радикальный ислам. Взгляд из Индии и России

Кургинян Сергей Ервандович

Несмотря на то, что JI основала «Хизб ул-Муджахедин» специально, чтобы раздувать пламя джихада в Кашмире, большое число рекрутов IJT предпочитали присоединяться к «Аль-Бадр», террористической группировке, созданной в оккупированном Пакистаном Кашмире с целью аннексии последнего. Причина, по которой «Аль-Бадр» в большей степени привлекал рекрутов из пакистанских колледжей и университетов, заключалась в том, что в данной группировке они имели дело с людьми своего круга, близкими им по уровню образования и наклонностям, а не с учащимися медресе, большинство из которых отправлялось в Афганистан. Им было проще «в компании инженеров, врачей, компьютерщиков и социологов, которые и составляли костяк "Аль-Бадр"»¹⁰.

У «Аль-Бадр» также были более умеренные взгляды по вопросу регулярности произнесения молитв, отращивания бороды и ношения одежды определенного типа (они часто ходили в рубашках и брюках). Однако при этом суровой военной подготовке всегда предшествовала столь же мощная религиозная обработка в лагерях, созданных в оккупированном Пакистаном Кашмире.

Вовлеченность IJT в различные типы джихадистской активности (включая участие в террористической деятельности) имеет гораздо большее значение в контексте настоящего времени – периода, когда «локальный» джихад трансформировался в намного более широкую и сложную религиозную игру, в которой стремление к превосходству и отмщению подогревается нагнетаемыми опасениями по поводу реальной или воображаемой всемирной несправедливости. Типичный суннитский рекрут IJT – это, чаще всего, выходец из нижних слоев среднего класса или просто среднего класса, участвовавший в насильственных акциях в студенческом городке (в том числе в избиении студентов, особенно девушек) и в агрессивных маршах протеста по вопросам, затрагивающим религию, проводивший молитвенные собрания, принимавший коктейль из лжи и религиозной полуправды, который был призван побудить его к «мученичеству».

Роль JI, а также других религиозных и экстремистских группировок в создании террористических организаций широко известна и не требует дополнительных разъяснений. Поэтому чтобы оценить потенциальное место группы в длительном идеологическом сражении, охватившем Пакистан с невиданной ранее силой, достаточно лишь краткого экскурса в историю ее трансформации от хранительницы принципов «дава» до зачинателя дела джихада.

«Джамиат Улема-и-Ислам» (JUI), возглавляемая Фазлуром Рахманом, оставалась на периферии афганского джихада, тогда как ее соперница JI обслуживала пакистанскую армию и ISI. JUI продолжала довольствоваться расширением сети своих медресе и своего влияния, особенно в областях доминирования племен, проживавших вдоль разделяющей Пакистан и Афганистан линии Дюранда.

JUI обнаружила, что обладает некоторым влиянием, когда Бе-назир Бхутто во время своего второго премьерского срока (1993- 1996 гг.) установила контакт с Фазлуром Рахманом. Сделала она это, чтобы противостоять JI, которая вступила в альянс с ее основным соперником – Навазом Шарифом, когда тот формировал в 1990 году свое первое правительство. Рахмана назначили председателем сенатского Комитета по иностранным делам. Он использовал эту должность для поездок по мусульманскому миру и мобилизации поддержки Талибана. В 1996 году Рахман стал организовывать дрофиную охоту для членов королевской семьи Саудовской Аравии, чтобы заручиться их помощью Талибану. Многие представители высшего руководства Талибана являлись либо одноклассниками Рахмана, либо учились в медресе. По этим причинам Рахмана часто называют одним из основателей Талибана. Неудивительно, что в промежутке между 2002 и 2007 годами JUI, входившая в правительства Северо-Западной пограничной провинции и Белуджистана, способствовала возрождению Талибана и «Аль-Каиды» (после того, как США разбомбили их опорные пункты в Афганистане)¹¹.

Из этого следует несколько выводов.

Первое. Обе религиозные партии имеют обширную сеть медресе, мечетей и благотворительных организаций, что придает им легальный характер и обеспечивает влияние в гражданском обществе. Параллельно уже более двух десятилетий

они насаждают в обществе насилие. Весьма вероятно, что – хотят они или нет – такое сочетание может быть использовано глобальными террористическими организациями типа «Аль-Каиды».

Второе. Обе группы использовались как армией, так и ISI в качестве инструментов реализации государственной политики сначала во время афганского, а затем и кашмирского джихада.

Третье. Их террористические кампании в Афганистане и Индии получили серьезную общественную поддержку.

Четвертое соображение связано с озабоченностью по поводу места этих групп в геополитическом раскладе, в котором «Аль-Каида» (негосударственный актор) стала реальным фактором. У обеих групп имеются сотни медресе и школ, они пользуются серьезным влиянием среди студентов и учителей в городских районах, особенно в Пенджабе и Синде (здесь остается невероятно влиятельным IJT – студенческое крыло JI). JUI уже продемонстрировала явную склонность к поддержке Талибана и «Аль-Каи-ды». Если же свои взгляды изменит и JI, встав на позицию глобального возрождения исламского проекта, влияние «Аль-Каиды» в Пакистане может оказаться более прочным, чем ожидается.

Экстремистские и террористические группы

На сегодняшний день ни в одной стране мира нет большего количества мужчин, получивших террористическую подготовку, чем в Пакистане. Согласно статистическим данным за 2001 год, 5 миллионов из них прошли через те или иные курсы на террористических базах или подверглись идеологической обработке в бесчисленных медресе, которыми усеян Пакистан. По крайней мере, 500 000 имеют некоторую военную подготовку.

Одна пятая – родом из Пенджаба, где идея глобального джихада противостоит идее локального джихада и, несмотря на это, приверженцы обоих течений вместе проходят подготовку в Хосте и Пактии. Многие из тех, кто обучался в этих афганских лагерях, сохранили связи, в основе которых лежит нечто большее, нежели идеологические, этнические или национальные привязанности. Подобные горизонтальные контакты способствовали созданию сетей джихада в Пакистане и в других местах. Благодаря этим сетям становится реальностью выход различных школ исламской мысли и практики за свои традиционные пределы, что создает возможность лишения групп, подобных JI, лидерства в процессе возрождения ислама и узурпации этой роли экстремистскими организациями¹².

В Пакистане насчитывается около 244 религиозных организаций. Часть из них имеет политический характер и участвует в выборах, часть – сектантские, прочие преследуют цель установления Халифата. Но, к какой бы категории они ни принадлежали, значительное их число – это террористические группы.

«Лашкар-и-Тайба» (LET), в переводе «Армия чистых», относится к последней категории. Уникальная особенность этой группы состоит в том, что она имеет идеологические связи с глобальным салафистским движением и одновременно сохраняет автономный режим функционирования. Поэтому чтобы понять, не может ли LET сыграть роль «троянского коня» в Пакистане, важно выявить, имеются ли у LET отношения с «Аль-Каидой»¹³.

В Пакистане нет террористической группы, которая была бы ближе к «Аль-Каиде», чем LET. Один из основателей группы – Абдулла Азам, учитель бен Ладена, чьи идеи и учение спровоцировали возникновение «Аль-Каиды». В первые – самые трудные для нее – годы группа получила щедрую поддержку в размере 10 000 000 рупий от Абу Абдур Рахмана Сарехи, близкого помощника бен Ладена. Главным инструктором первых двух лагерей LET, осуществлявших подготовку к афганскому джихаду в Пактии и Кунаре, был зять Сарехи – Заки-ур-Рехман Лахви. Именно он готовил нападение на Мумбаи 26 ноября 2008 года и руководил им¹⁴.