Радио Регата

Литвинов Игорь

В её иллюминаторах не было света. Мерцали только проблесковые автономные сигнальные маячки на мачтах.

Она была похожа на «Летучий Голландец», поскольку на палубе никого не было. Яхта была неуправляема. Обрывки парусов болтались над катающимися по палубе пустыми бутылками из-под кубинского рома.

Конон открыл глаза, долго привыкал к темноте и увидел широкий прямоугольный иллюминатор с закрытыми шторками, в щёль которых изредка попадало автономное мерцание оранжевого маячка бушприта.

Конон протянул руку и нащупал рядом с собой чьё-то бедро.

В

темноте послышался шепот.

– Прости, но у меня может случиться морская болезнь.

– Кто это? Мариша! Это ты?

– Я. А что, я как-то не понятно изъясняюсь?

– Надо скушать лимон.

– У кого-нибудь есть лимон?! – Мариша хотела крикнуть, но крика не получилось.

– Мариша! Мы здесь одни.

– Как одни? Конон – ты?

– Я.

– А где все? Это твоя рука у меня на бедре?

– Моя. Извини.

– Ничего.

Боря убрал руку.

– А где все?

– Не знаю. Я пришёл в сознание минут пятнадцать назад. Почему у тебя может случиться морская болезнь?

– Потому что на улице шторм.

– С чего ты взяла? По-моему полный штиль. У тебя просто вертолёты, а тишина имеет свойства звенеть.

– Боря! Как же мне плохо. Я не могу подняться.

– Мариша, прости, но я ничего не помню. Что мы пили?

– Ты думаешь, я помню? Боря! Можно я ещё немножко полежу. Сейчас, в себя приду. Дай мне свою руку.

– Конечно, лежи. Я тоже полежу! – Боря протянул руку и ощутил нежное Маришино рукопожатие.

– Боря! Включи свет! – потребовала Мариша, не выпуская Борину руку.

– Нет электричества.

– Как нет электричества? Кто у нас третий механик?

– Я третий механик, ну и что? Я мог быть старшим механиком, если бы ты не пошла на поводу у принципиальности! – Боря аккуратно освободился от Маришиного рукопожатия и полез в карман за сигаретами.

– Ты шутишь?

– Нет, то есть да, конечно, шучу, Мариша. Скажи, когда Березкина распределяла должности, составляя список штатного расписания, ты звонила ей с просьбой дать мне должность не старшего механика, а третьего?

– А ты что, хотел бы, чтобы я поступила вопреки здравому смыслу? Да, я звонила.

– Почему? – вздохнул Боря, не найдя сигарет. – Зачем? Мамыкин и так замполит, зачем ему быть ещё и старшим механиком?

– Потому что, я всю жизнь работаю руководителем и знаю, как ведут себя подчинённые. Ты – профессионал, человек, который сам может конкретно всё делать своими руками! Сам! И не требовать себе исполнителя, как обычно ведёт себя чиновник. А старший механик, как мне кажется, это немножко чиновник. Ты погрязнешь в бумагах и в ответственный момент можешь не успеть сориентироваться. И потом, электричество – это наиважнейший элемент всей нашей оснастки, конструкции, механизма или как там это правильно у вас называется, такелажа? Короче, Мамыкину я доверить электричество не могла!

Мариша выдохнула и чихнула.

– Никогда бы не подумала. Боря, что у тебя есть честолюбие.

Послышалось какое-то шебуршение и возня.

– Боря! Ты слышишь? Крысы!!! – Мариша завизжала, от страха попыталась вскочить и ударилась о ножку рояля.

– Да, это я шуршу.

– Блин, Боря! Ты должен починить электричество. Я плечом ударилась!

– Я чиню. Я сейчас автономную электростанцию включу.

Боря чиркнул зажигалкой. Мариша на мгновение увидела, как Боря ползает вдоль стены и вытаскивает из-под плинтуса разноцветные проводки, соединяя их между собой в другом порядке.

Раздался треск, что-то щёлкнуло, из-под Бориных ладоней сверкнули искры, и в каюте зажглись все электрические приборы. Боря с Маришей зажмурились и протёрли глаза, привыкая к свету. Привыкнуть к нему было сложно, потому что свет освещал роскошь.

Интерьер. Мебель. Посуда. Эти понятия блистали всеми атрибутами великолепия шика блеска красоты барокко и индустриального модерна.

– Мы где? – спросила лежащая на полу Мариша и попыталась подняться, но не смогла, она лишь приподняла руку и отодвинула от лица лист пальмы, – Вау! Мы в «Эрмитаже»?

– В каюте – люкс № 1! – ответил ей, лежащий неподалёку у стены Боря.

– Никогда здесь не была. Как здесь круто. Эта каюта не люкс, а люкс плюс.

– Ты здесь никогда не была?

– Да, а что здесь такого?

– Ну, ты же старпом.

– Ну и что? Ты разве не помнишь, что Козин сразу, ещё на стапелях, запретил всем заходить в каюты – люкс.

– И что, Вы выполняли это требование?

– Кто это Вы?

– Ну, вы – старпомы.

– Конечно. Безусловно, выполняли, Борис, что за вопрос?

– Странно, я, честно признаться думал, что старпомы здесь часто бывают.

– Что за чушь, Боря?! Неужели личный состав экипажа сомневается в нашей порядочности? Извини, это твое мнение или всех?

– Это лично моё мнение, Мариша, просто, я же здесь был.

– Ты здесь был??? – Мариша отпустила лист пальмы и повернулась к Боре.

– Я здесь электричество проводил. Только здесь раньше по-другому было. Как-то скромнее, что ли?

– Боря, подожди, то есть ты считаешь, что на руководящий состав и старпомов, в частности, требования капитана не распространяются? – Мариша приподнялась, сняла китель и села, упёршись о ножку рояля, поправляя волосы и одёргивая расстёгнутую форменную белую рубашку, с оторванным погоном, болтающимся на одной нитке, – Ты меня расстроил, Борис. Капитан сказал в каюты не заходить. Мы и не заходили, и Лычагин – первый старпом тоже не заходил. Как же можно было так о нас плохо подумать? Я обескуражена, Боря! Подожди, то есть из всех одноклассников в эту каюту заходил только ты? А ещё кто заходил? Кого ты сюда ещё приводил?

– Да ты что, Мариш? Никого я сюда не приводил, я же тоже выполняю приказ капитана! – Боря приподнялся на локтях, – Больше никто сюда не заходил. Я точно знаю.

– Помоги мне подняться. Ползи сюда.

Мариша протянула к Боре руки, но Боря продолжал оправдываться.

– Мариша! Козин дал мне ключи, как электрику и взял с меня обещание никому не говорить об этом. И вот, получается, что я обещание не выполнил и проболтался. Всё, Мариша, хватит трепаться. Надо что-то делать. Надо отсюда выбираться!