Радость на небесах. Тихий уголок. И снова к солнцу
Шрифт:
Монтет-стрит — короткий тупик. Несколько старых кирпичных домов отшлифовали песчаной струей, и хозяева стали сдавать дорогие квартиры. Миссис Бёрнсайд, вдова, истратила сотню долларов из полученной после смерти мужа страховки, тоже отшлифовала фасад и в четырех комнатах оборудовала альковы под кухню. Комната Ала на втором этаже выходила окнами на улицу. Заслышав его шаги, миссис Бёрнсайд распахнула дверь своей комнаты. Высокая седеющая блондинка с могучей грудью и заколотым шпильками узлом на затылке. Строгий белый воротничок — женщина-епископ, да и только, первая в
— Ну что, Ал?
— Все в порядке.
— Как всегда, на коне?
— На сей раз — да.
— Значит, все позади?
— Остается книга.
— Я тут кое-что себе сготовила, могу предложить тарелку супа. Принесу вам наверх.
— Что за суп?
— Мой фирменный — луковый.
— Шикарно, — сказал Ал, поднимаясь по лестнице. — Вот это женщина!
Просторная комната сверкала чистотой, на стенах — со вкусом подобранные картины импрессионистов-абстракционистов, книги на полках стоят аккуратными рядами. Его бумаги тоже в аккуратной стопочке на столе. Рухнув в кресло у стола, он тупо глядел на постель, покуда миссис Бёрнсайд не принесла ему суп.
— Чудесно, — сказал он.
Когда она вышла из комнаты, он глотнул супу, но рука не держала ложку. Глаза его снова обратились к постели. В конце концов он с большим трудом поднялся, повалился на постель и в то же мгновение уснул как мертвый. Разбудил его телефонный звонок в прихожей, и Ал сонно поплелся туда.
— Слушаю, — пробормотал он в трубку.
— Вас вызывает Лос-Анджелес. Говорите.
— Да-да?
— Ал? Это ты, Ал? Что-то не твой голос. — Звонил брат Ала — Дейв, который покинул отчий дом, чтобы освоить профессию бармена, а посему был волен ехать, куда ему захочется, и при этом неплохо зарабатывать. — Могу я тебя кое о чем попросить, Ал? — сказал Дейв.
— Конечно, Дейв. А что такое?
— Понимаешь ли, в чем дело…
И Дейв рассказал Алу, что его старший коллега — бармен, мастер высочайшего класса и очень уважаемый человек, — узнав, из каких мест Дейв родом, пригласил его к себе в гости и показал целое собрание книг какого-то Юджина Шора. Он показывает их, сказал он, потому что Дейв упомянул название города, где живет Шор. Он, Дейв, и не слыхивал об этом Шоре, но соврал, сказав, что его брат с этим Шором дружит и может попросить его надписать одну-две книги. Теперь вся надежда на Ала. Не может ли он выслать их авиапочтой, чтобы он мог их подарить своему другу-бармену.
— Минутку, Дейв. Ты сказал — Шор?
— Да, Юджин Шор. Запомнил?
— Запомнил. Постой, постой, Дейв! Какого черта… — Ему сначала показалось, что он чего-то не понял или что все это ему снится. Но теперь он разозлился. — Господи, Дейв! Я спал, а ты меня будишь с такими глупостями!
— Прошу тебя, Ал! От этого зависит моя репутация.
— А-а, к черту, Дейв! — простонал брат. — Ну хорошо, ладно.
Однако, положив трубку, Ал начал размышлять. «Ничего себе, — подумал он, — это же мне недешево обойдется». Спать ему расхотелось, он умылся и причесался. В пять часов он отправился в книжную лавку.
Пока он спал, прошел еще один ливень, но сейчас уже
— Вот оттуда! — громко говорила какая-то полная женщина и показывала на дом. — Он выпал вон из того окна. А мать куда-то пошла. Вечно она где-то болтается.
— Ты как, ничего? — присев на корточки, спросил Ал.
Малыш молчал.
— Не трогайте его, мистер, — заговорили вокруг.
Доктора уже вызвали. Ребенок всхлипнул и закрыл глаза. Покуда Ал раздумывал, что ему делать, из подъезда одного из новых домов напротив вышла девушка — черноволосая, элегантная, уверенная в себе — и направилась было к маленькому красному автомобилю, стоявшему у тротуара.
— Лиза! — окликнул ее Ал.
Он ее немного знал по университету. Теперь она работала в одной из телевизионных студий помощником режиссера.
— Ал, да он весь дрожит! — Лиза присела на корточки возле ребенка. — Господи, он же схватит воспаление легких, лежит в этой грязи! — Она потрогала мальчику ноги, слегка подвигала пальчики. — Переломов нет, я уверена. Нельзя ему тут лежать! Давай-ка, детка, я тебя подниму. — И она взяла мальчика на руки.
— Эй, не делайте этого! — крикнул какой-то мужчина. — Его нельзя трогать.
Лиза пошла с мальчиком к дому. Ал распахнул перед ними дверь и вошел следом в гостиную. Положив мальчугана на кушетку, Лиза опустилась возле него на колени и стала ласково его успокаивать, пока не явился врач.
— Кто его перенес сюда? — спросил он.
Он все еще выговаривал Лизе, когда в гостиную влетела мать малыша и, услышав слова доктора, в свою очередь набросилась на Лизу. Наконец прибыла машина «скорой помощи».
Полицейский, приехавший вместе со «скорой помощью», наложил свою пятерню на Лизину руку повыше локтя.
— Вам следовало дождаться, когда явится полиция, мисс.
Как видно, он вознамерился сопроводить ее таким манером к двери. Лиза холодно поглядела на его лапу на своей руке, затем перевела взгляд на лицо. Ал насторожился, увидев, как она отвернулась от полицейского и как полыхнули огнем ее глаза. Что-то в ней, что толкнуло ее поднять с земли ребенка, мелькнуло и сейчас, в этой молчаливой яростной схватке с полицейским. Глаза ее хлестали наотмашь. Полицейский занервничал, поспешно отвел руку и вышел из гостиной.
— С мальчиком все в порядке, — сказала Лиза шоферу «скорой помощи», — если только доктор не считает, что ему необходимо было схватить воспаление легких.
Малыш, пока врач осматривал его, держал Лизу за руку. Синяк на коленке и еще один, довольно большой, на боку — вот все, что было обнаружено.
— И все же, — брюзгливо сказал врач, — его не следовало трогать.
— Боже мой, бред какой-то! — воскликнула Лиза.
«Скорая помощь» и доктор отбыли. Малыш все не отпускал Лизину руку. Она хотела было разжать его пальчики, но он заплакал.