Радость на небесах. Тихий уголок. И снова к солнцу
Шрифт:
— У тебя тут очень интересная линия.
— Ну тогда расскажи поподробнее.
— Да нет, пожалуй, не стоит. — И она опять нахмурилась.
— Почему ты не хочешь мне рассказать?
— Все рассказать?
— Ну конечно, Лиза. Надо же человеку знать, куда он держит путь!
— Что толку рассказывать? Ты ведь и так уверен, что знаешь.
— Но во что-то ведь надо верить.
— И во что же ты веришь, Ал?
— Я верю, — сосредоточенно глядя на нее, медленно начал он, — верю, что сейчас я еще чего-нибудь выпью.
Она моргнула, потом расхохоталась. Он всегда мечтал встретить женщину, которая так
— Где же ты это подобрал?
— Я — ученый, — заявил он. — А первый завет для ученого: нашел — бери.
— Ладно, ученый, какие у тебя планы на лето?
— Водить такси. Кончить книгу. Может быть, съездить в Европу.
— Мне Европа очень нравится. А о чем книга?
— О выдающейся личности наших дней — о Мейлере.
— А-а, Мейлер, — улыбнувшись, сказала она. — Понимаю.
— Что понимаешь?
— Тебя понимаю. Мейлер — тут есть на чем порезвиться, правда ведь? — засмеялась она. — Тоже пойдешь маршем на Пентагон?
— Послушай, Лиза, — сказал он уже серьезно, как она и заслуживала, — я ведь не какой-то рутинер из прошлого века, отвлеченно взирающий на культуру. Ну уж нет! Знаешь, как называют в американском футболе игру на линии, где все позиции приготовлены для звезды, чтобы — она эффектно прорвалась? Это называют «играть в яме» — там ты принимаешь все удары, весь натиск. Вот где я хочу быть: все в себя вобрать и что-то из всего этого извлечь. Что-то важное для себя.
Слова лились сами собой. Рассуждая, Ал все приглядывался к ней в предвкушении новых открытий. Глаза у нее блестели. Шея длинная, на левой щеке маленькая родинка; кивнув, она облизнула губы.
Бар заполнялся. Мужчины приходили одни, без женщин, — вылощенные, элегантные, в дорогих костюмах. Маклеры, специалисты по рекламе, журналисты. Двое-трое поздоровались с Лизой. Ал, глядя, как она улыбнулась и помахала в ответ, испытал легкое раздражение. Обернуться он не соблаговолил. Она красивым, плавным движением снова откинулась на красную спинку, и Ал сказал себе, что Лиза очень притягательна в каждом жесте, в каждом движении — мягком, призывном. Улыбается каким-то своим мыслям, а он чувствует, как она следит за ним внутренним взглядом. Хладнокровно все проанализировав, он заключил, что странное выражение ее лица, которое поразило его в машине, того же свойства. Бессознательная уловка. А может, и сознательная. Секс-чары, подумал он. Ну так что же в этом плохого?
— Знаешь, Ал, а ты, оказывается, не такой, как я себе представляла. Я думала, ты позер. Да-да. А с тобой интересно поговорить. В нашем городе люди совсем разучились говорить друг с другом. Да и вообще разучились говорить. Никто ничем не интересуется. — Она дотронулась до его руки. — Ты только не сдавайся, Ал.
— Ты меня не знаешь, Лиза. Я как кукла-неваляшка — упаду и встану, упаду и встану.
— А поесть тебе не хочется? Мне очень.
— Поесть? — растерянно переспросил он.
— Может быть, перекусим у меня?
— Отлично!
Он расплатился с официантом, и они вышли под закатные лучи солнца. Лиза взяла его под руку.
— Нужно, чтобы кто-то был с тобой рядом, Ал.
Лиза жила в пяти минутах езды от университета, на Уолмер-роуд — тенистой улице с большими старыми домами, где теперь сдавались квартиры внаем.
Она поставила на стол водку, холодный ростбиф. После напряжения последней недели, от выпитого виски и водки Ала совсем разморило.
— Ах, Лиза, — вздохнул он. — Мы одни, никого вокруг… — И обнял ее за талию — ему казалось, что это он медленно ведет ее по коридору в спальню. Она смеялась, поддерживала его, когда он спотыкался.
— Ну вот, Лиза… — С многозначительной улыбкой он сел на кровать. Но тут же повалился на бок и заснул крепким сном.
На рассвете его разбудили мусорщики, опоражнивавшие бачки за домом. Лиза лежала в постели рядом с ним. Он потянулся к ней.
— Погоди, — сказала она и отправилась варить кофе.
На ней была коротенькая голубая рубашка. Ни он, ни она не произнесли больше ни слова. Она принесла кофе, поставила чашку на туалетный столик и снова легла рядом с ним.
Она изумила его — ее руки, тело, осторожные нежные ласки. У него закружилась голова.
— Лиза, что это? — прошептал он.
— Ничего, Ал, ничего.
Потом он задремал, а когда открыл глаза, она, все еще в ночной рубашке, причесывалась за туалетным столиком. Потом положила расческу и подставила лицо под луч утреннего света. Ал замер — его охватило чувство удивительного покоя и полноты бытия. Вот она снова будто раскрывает ему себя: смотри, какая я. Дарит ему неизведанное. Встрепенувшись, он протянул к ней руки — ему казалось, что до сих пор он еще и не прикоснулся к ней.
— Лиза…
— А, ты проснулся?
— Еще как проснулся!
— Не вставай, — сказала она. — Тебе ведь хочется спать и спать, весь день напролет. И прекрасно, тебе это необходимо. А я съезжу к Бритнеллу и возьму книги. Спи.
Она собрала одежду и пошла в ванную. Ал слышал, как она пустила душ, потом пошла на кухню. Откинувшись на подушку, он попытался определить для себя, что он увидел в ее лице. Разрушилось бы это его удивительное состояние, если бы он проник в тайну ее покоя? Ну конечно же, у нее должно быть какое-то особенное мироощущение, у этой девушки, которая способна вдруг одарить его глубочайшей гармонией. Наверно, было в ее жизни нечто значительное, волнующее. Что-то за всем этим стоит. Знает ли сама Лиза, какая она? Сможет ли объяснить, почему произвела на него такое сильное впечатление? Нет, конечно. А сам он может объяснить? Он ведь всегда точно знает, почему та или иная картина или книга производят определенный эффект. Информация. Извлекай всю информацию. У него выверенный инструмент — анализ. Тайн он не выносит. Все должно быть объяснено. Вот почему он ведет дневник, записывает, что думает, чувствует. Тайны противоречили его мировоззрению, всему, что он воспитал в себе.
Он проснулся — что-то звякнуло в кухне: значит, Лиза вернулась с работы, но не хочет его будить. Поднявшись, он увидел, что вся его одежда убрана в стенной шкаф. Лизины платья сдвинуты в сторону. Брюки тоже аккуратно повешены на вешалку.
Приняв душ, он быстро оделся и, сидя на краю кровати, завязывал шнурки, когда вошла Лиза с пакетом в руках. На ней было простое желтое платье, но, кажется, очень дорогое.
— Привет!
— Ты просто ангел — дала мне поспать.