Радужные надежды
Шрифт:
Рэндалл открыл бутылку и обернулся к своей соседке.
— Никакого счета нет. Это я его починил.
Она недоверчиво покосилась на него.
— Ты починил кондиционер? Значит, ты мне лгал все это время?
Бутылка замерла на полпути ко рту.
— Что значит лгал?
— Ну, ты же сказал, что руководишь какой-то там фирмой. А оказывается, ты зарабатываешь на хлеб, ремонтируя электроприборы.
Рэндалл почувствовал такое облегчение, что едва не рассмеялся.
— Ну да, я бизнесмен, но из этого не следует, что у меня руки не оттуда растут.
Шэрон явно не поверила, и он почему-то счел нужным объяснить:
— Понимаешь, у меня в колледже был приятель, мастер на все руки. Он постоянно возился с моторами, машины чинил… Я у него многому научился.
— А я полагала, — насмешливо произнесла молодая женщина, — что в этот период жизни ты все больше учился, как соблазнять девушек…
— А чему тут учиться? — ухмыльнулся Рэндалл. — Кроме того, я уже все про них понял к этому времени.
— В самом деле?
— Ага. Если не хочешь крупных неприятностей, держись от них подальше.
Шэрон попыталась вернуться к тому, что привело ее в дом соседа.
— Раз ты такой умный, то должен был бы знать, что не стоит лезть в личную жизнь женщины, если она об этом не просит. Так тоже можно нажить немало неприятностей.
— В личную жизнь? — поразился Рэндалл. — О чем ты говоришь, я всего лишь скрутил два проводка, а не перелистывал твой личный дневник.
— Я не веду дневник.
— Это я фигурально выразился.
— Ясно. Но ты должен понять, что это был мой кондиционер и ты не имел никакого права залезать ко мне в дом и чинить его!
— Что ж, прости, что попытался сделать добро, — протянул Рэндалл и отхлебнул из бутылки с таким видом, будто глубоко оскорблен.
— А я не просила тебя делать добро! — чуть не завопила Шэрон. — А теперь…
Она резко замолчала, и он был вынужден посмотреть на нее. Молодая женщина прикусила нижнюю губу, и Рэндалл понял, что она очень зла на него. Но за что? Этого многоопытный предприниматель никак понять не мог.
— И что теперь?
— Теперь мне ничего не остается, кроме как заплатить тебе за ремонт.
— Что?! — изумился Рэндалл.
— Что слышал. Иначе я не согласна.
— Да ты с ума сошла, женщина! Я скрутил два проводка и завинтил пару винтов. Ужас какая трудная работа! Едва не надорвался. Неужели ты не понимаешь, что деньги мне не нужны? Я это делал с другой целью.
— С какой?
М-да, на этот вопрос, пожалуй, было несколько ответов. Глядя на ее расстроенное и злое лицо, Рэндалл подумал, что ничего кроме правды ее не устроит, а потому лучше сказать то, что лежит на поверхности.
— Потому что не хотел, чтобы ты страдала от духоты. Особенно ночью. Неужели это так предосудительно — заботиться о ком-то?
Нет, подумала Шэрон, вовсе нет. В том-то весь и ужас. Внезапно ей захотелось убежать на край света, чтобы оказаться как можно дальше от этого человека. Слезы уже подступили к глазам, еще немного — и заструятся по щекам. Не хватает, чтобы она разревелась. Молодая женщина вскочила и выбежала из дому.
Замысловато выругавшись, Рэндалл допил пиво и швырнул пустую бутылку в мусорное ведро. Черт побери, но, если бы он спросил у нее, непременно получил бы отказ! Поэтому и не спросил. А еще был уверен, что Шэрон будет довольна, даже если виду не покажет. Вместо этого она пришла в ярость. Пойди пойми этих женщин…
Еще раз выругавшись, он направился к домику Шэрон.
Она оказалась в кухне — горько плакала, положив голову на руки, сложенные на столе. Хрупкие плечи вздрагивали в такт рыданиям.
Шэрон не услышала его шагов, и несколько секунд Рэндалл стоял в дверях, тупо глядя на нее и раздумывая, не уйти ли прочь. Ее слезы вызвали у него странную, незнакомую боль в груди, хотя, казалось бы, он столько раз видел плачущих женщин, что мог бы привыкнуть. Он и привык, понял, что это средство, которое женщины используют вместо кулаков всякий раз, когда хотят чего-то добиться. Вот, Юджиния, скажем, бывала на редкость убедительной. Даже мать умудрялась при необходимости выдавить из себя слезинку-другую.
Но Шэрон не такая. Она не хотела, чтобы Рэндалл видел ее слезы. Эта женщина плакала, потому что ей было действительно больно. И, что хуже всего, из-за него.
Тихонько подойдя сзади, он положил руку ей на плечо так мягко, как мог.
— Что случилось?
Шэрон резко обернулась и с горечью спросила:
— Зачем ты пришел сюда? Тебе не кажется, что для одного дня уже достаточно развлечений?
Голос молодой женщины дрожал от слез, прекрасные карие глаза покраснели, по щекам тянулись длинные блестящие дорожки.
— Хочешь, извинюсь?
— Нет, слишком поздно: ты уже все испортил. Все, все испортил!
Рэндалл невольно коснулся ее блестящих темных волос и с трудом подавил искушение зарыться в них пальцами.
— Но почему? Что я испортил? Пожалуйста, объясни, я действительно не понимаю.
Шэрон было невероятно хорошо от его ласкового прикосновения, но на душе становилось только тяжелее. Одно дело — связаться со смазливым и безответственным Лесли. Но Рэндалл… Надо быть безумней ее матери, чтобы иметь с ним хоть что-нибудь общее.
Молодая женщина несколько раз глубоко вздохнула, но голос не перестал предательски дрожать.
— Я не хочу быть обязанной. Тебе или любому другому мужчине.
— Но я тоже не хочу, чтобы ты была мне обязана. Это совершенно не входило в мои намерения. Я всего лишь пытался помочь, ведь ты бы не справилась сама.
Слезы снова подступили к глазам молодой женщины.
— Я не просила о помощи. Я никогда не попросила бы мужчину о помощи.
— Но ведь ты же просила у меня работу. Разве это не одно и то же?