Радж Сингх
Шрифт:
Азим-шаху преградили дорогу неприступные горные цепи. С вершин на могольских солдат посыпались пушечные ядра и камни. Он безуспешно пытался пройти через горный проход подобно тому, как собака напрасно ломится в запертые двери кухни.
В Аджмире Аурангзеб соединился с Акбаром. Объединившись, отец и сын двинулись к трем открытым горным перевалам. Один перевал назывался Добари, второй Дайелбара, о третьем — Найане — мы уже упоминали. Когда они подошли к первому перевалу, Аурангзеб разрешил Акбару с пятьюдесятью тысячами воинов двигаться по горной дороге, а сам разбил лагерь и остановился на отдых на берегу знаменитого озера Удайсагар.
Сын падишаха Акбар шел горной дорогой по направлению к Удайпуру, не встречая ничего живого на своем пути.
Шах Алам, известный также под именем Мазум-шаха, двигался со своими войсками из Декана. Он обогнул Ахмедабад и подошел к западным отрогам гор. Горный перевал, находившийся в этом месте, назывался Ганрао. Преодолев этот перевал, Шах Алам подошел к озеру и дворцам возле Канкарли и увидел, что дальше дороги нет. Если он двинется вперед, раджпуты отрежут ему дорогу назад — войска потеряют источник снабжения и погибнут от голода. Истинные полководцы знают — на войне желудок солдата имеет не меньшее значение, чем его руки. Они понимают, что, для того, чтобы руки хорошо работали, нужно как следует набить желудок. Сикхи до сих пор с горечью говорят, что они потерпели поражение в войне с англичанами из-за своих полководцев, которые не сумели наладить снабжение армии. Сэр Бартел Фрер {80} как-то заявил: «Бенгальцы не умеют воевать. Но не презирайте их, зато они в течение всего лишь одного дня могут припрятать все продовольствие». Шах Алам хорошо понимал, что такое война, и не стал продвигаться вперед.
80
Бартел Фрер — современник Бонкимчондро, крупный английский колониальный чиновник, часто выступавший в прессе.
Благодаря расположению войск Радж Сингха (а умение распределять свои силы является важнейшим достоинством полководца) армии, двигавшиеся- из Бенгалии и Декана, сжались и съежились, как обезьяны под дождем. Мультанское войско разлетелось, как пыль в порыве бури. Остался один падишах — гроза вселенной — падишах Аламгир.
Глава вторая
Огонь разгорается и в сердце
Как мы уже говорили, послав впереди себя шаха Акбара, падишах разбил лагерь на берегу озера Удайсагар. Европейские путешественники, побывавшие в Дели во времена Великих Моголов, говорили, что весь Дели это всего только огромный лагерь. Иначе говоря, — Дели был одним из лагерей могольских падишахов. Большими кварталами, как дома в городе, расстанавливались палатки. Вокруг бесчисленных площадей возникал огромный полотняный город. В центре его находились шатры падишаха. Здесь падишах обитал в таких же великолепных покоях, что и в Дели. Здесь был и дарбар, и ам-хас и госал-кхана {81} и рангмахал. Шатры падишаха строились не только из полотна — у них были железные или медные каркасы. Шатры были в два или в три этажа. Перед шатрами падишаха воздвигались ворота, подобные воротам делийской крепости. Полотняная стена шатров простиралась на полмили, вся ткань была покрыта художественной вышивкой. Стена была украшена башенками и куполами, как в крепости. Стену поддерживали медные колонны. С внешней стороны шатры падишаха были обтянуты алым шелком, внутри стены были увешаны картинами. Картины были в рамах и под стеклом. В шатре, где помещался дарбар, возвышался парчовый балдахин, под ним лежали всевозможные ковры. На коврах стоял трон.
81
Дарбар — двор, ам-хас — залы для аудиенций и приема; госал-кхана — помещение для купания, где падишах принимал своих ближайших советников
За шатрами падишаха рядами шли великолепные шатры эмиров. Это великолепие простиралось на многие мили. Одни шатры были красного цвета, другие — желтого, белого, зелено-коричневого, синего цвета. Купола их ярко сверкали при лунном и солнечном свете. Вокруг шатров и палаток, на берегу озера, раскинулся торговый квартал, как в Дели, базар тянулся за базаром. Благодаря прибытию падишаха здесь, на берегу Удайсагара, вырос великолепный город, вызывавший всеобщее изумление.
Когда падишах отправлялся в поход со своей армией, его сопровождали все обитательницы гарема, в том числе и его жены. Так было и на этот раз. Джодпури, Удипури, Зеб-ун-ниса и все остальные сопровождали Аурангзеба. Вместе с Джодпури находилась и Нирмал. В лагере у каждой принцессы были свои отдельные покои, как и в делийском дворце.
Однажды вечером Аурангзеб явился в покои Джодпури и завел с ней непринужденный разговор. При этом присутствовала и Нирмал.
— Имли-бегум! — обратился к ней падишах. Раньше он называл ее Нимли-бегум, а потом стал звать просто Имли-бегум.
— Имли-бегум! — сказал ей падишах. — Ответь, кому принадлежит твое сердце — мне или раджпутам?
— Падишах решает судьбы мира, пусть он решит и этот вопрос, — сложив ладони, ответила Нирмал.
— По моему суждению, оно принадлежит раджпутам. Ты — дочь раджпута, твой муж — раджпут, кроме того, ты подруга жены раджпутского князя.
— Ваше величество! — воскликнула Нирмал. — Правильно ли вы рассудили? Я действительно дочь раджпута, но ведь и ее величество Джодпури тоже. Ваша бабушка и прабабушка тоже были раджпутки, но разве они не желали добра могольскому падишаху?
— Они были могольскими женами, а ты жена раджпута.
— Я — Имли-бегум шахиншаха Аламгира, — улыбнулась Нирмал.
— Ты — подруга рупнагарской принцессы.
— И принцессы Джодпура.
— Значит, твое сердце принадлежит мне?
— А это как вам угодно будет решить.
— Я хочу дать тебе одно поручение. Оно принесет мне пользу и будет во вред Радж Сингху. Возьмешься ли ты за такое поручение?
— Я не могу ответить, не зная, что это за поручение. Я не могу причинить зло раджпутскому роду.
— Этого я от тебя и не требую. Я не сомневаюсь, что захвачу Удайпур. Но удастся ли мне захватить рупнагарскую принцессу, — вот в чем вопрос. Ты должна помочь мне в этом деле.
— Клянусь Гангой и Джамуной, что, если вы захватите столицу Удайпура, я приведу и отдам в ваши руки Чанчал-кумари.
— Я верю тебе. Ведь ты хорошо знаешь, что того, кто меня обманывает, режут на куски и бросают на съедение собакам.
— Об этом у нас уже был разговор. Клянусь, что не обману вас. Но я сомневаюсь, застану ли я ее в живых, если вы захватите дворец. В обычае раджпутских женщин сжигать себя на костре при приближении врага. Я соглашаюсь потому, что не застану ее живой. А иначе я не стала бы причинять ей зла.
— Какое же зло? — воскликнул Аурангзеб. — Она станет женой падишаха.
Нирмал собиралась ответить, но в этот момент вошел евнух и обратился к падишаху:
— В дарбар явился гонец со срочным донесением. Пришли вести от его высочества шаха Акбара.
Озабоченный Аурангзеб отправился в дарбар. От гонца он узнал, что пятьдесят тысяч воинов Акбара рассеяны и уничтожены. Немногие уцелевшие бежали в неизвестном направлении.
Аурангзеб тотчас же отдал приказ о выступлении.
Весть о поражении Акбара достигла гарема. Нирмал натянула юбку, заперла двери и исполнила перед Джодпури рупнагарский танец.
Едва успела она сбросить танцевальный костюм и принять позу благонравной женщины, как ее вызвал к себе падишах.