Рагу из зернистой икры
Шрифт:
— Ты бредишь! Зачем мне их убивать? — Затем, чтобы свободный Женя обратил внимание на меня!
— Это смешно!
— Не так, как тебе кажется! Ты наметила сделать все для того, чтобы я сошлась с ним как можно ближе, и готова была убрать любого, кто может в этом помешать. Веллер была не тем человеком, чтобы легко и просто отпустить любовника. До тех пор, пока она была жива, он не мог бы стать моим. Наши отношения были практически невозможны, пока эта дрянь оставалась с ним. Она не выпустила бы его из своих грязных когтей. Дешевая шлюшка, похваляющаяся своими фальшивыми волосами! Абсолютно ничего в жизни не стоила! И эта дура — дело твоих рук. В тот день Веллер с Женей были на вечеринке в ночном клубе. Она напилась каких-то таблеток и была в полубессознательном состоянии: падала из-за столика, кокетничала с другими мужчинами, напившись водки, потеряла сережку и из-за этого подняла страшный скандал. Сережка была дешевая — обыкновенная бижутерия, пластмассовая ерунда в виде множества мелких разноцветных колец, но Веллер орала так, как будто это были бриллианты. Она хамила официантам и охранникам, ругалась матом и вообще вела себя так, что Женя был вынужден увезти ее из клуба. Они поехали к Веллер домой…
— Откуда ты знаешь, какие серьги были на Веллер в клубе?
— Что?
— Откуда ты знаешь, какие серьги были на ней в клубе? Ты же там не была! Или… ты там была?! Ты тоже была там, в клубе, не так ли?!
— Заткнись! Заткнись! ЗАТКНИСЬ! Не смей переводить разговор! Это ты, ты убийца! Не смей меня перебивать, когда я рассказываю о твоих убийствах! Это ты следила за ними, когда из клуба они уехали домой к Веллер! И ты позвонила ей накануне вечером, оставив сообщение на автоответчике от имени преподавателя института о том, что ждешь ее в одной из аудиторий в 7 утра, чтобы договориться насчет зачета, который Веллер очень долго не могла сдать! Чача через 2 Женя ушел — он не любил оставаться у своих любовниц на всю ночь. Очевидно, Веллер прослушала автоответчик и пришла в ужас. В 7 утра у нее важная встреча, а она в таком ужасном состоянии! Чтобы прийти в норму, она быстро проглотила «розовый сон». И в 7 утра была уже в институте. В это время там не было никого. Очевидно, чтобы не идти мимо ночного сторожа, ты влезла в одно из открытых окон первого этажа. И когда Веллер вошла в аудиторию, ты разделалась с ней, и особенно — с ее погаными, вставными волосами, которые привлекали к ней столько внимания! Утром труп Веллер обнаружила одна из преподавательниц и, не выдержав нервного напряжения, попала в сумасшедший дом. Веллер больше не стояла на моем пути. Но появилась очередная проблема — девушка, имени которой я даже не знаю. На оной из светских тусовок она вдруг не на шутку приглянулась Жене. Я знала об этом. Столько слез пролила, столько страдала — никто даже не догадывался. Я не могла это пережить! И ты, моя дорогая сестричка, помогла мне справиться с этой проблемой. Ты ведь выступала в том концерте — в той программе с девчонкой. Дефиле и концерт в недавно открывшемся клубе. И за кулисами — обычная толкотня. Образец грибка, который ты подсунула ей в крем, ты взяла в той самой клинике, где меня оперировали. Ты ведь ездила туда, и не раз, правда? Это ведь та самая клиника, где проходил курс лечения от наркотиков Дмитрий Фалеев. Ты поехала туда и взяла эту гадость. За кулисами ты быстро проникла в гримерку и вылила содержимое шприца во флакончик с кремом…
— А откуда я знала, каким именно кремом пользуется она после показа?
— Что?
— Знать о таком может только модель, участвовавшая в показах вместе с ней! Бывшая не раз в ее гримерке!
— Не говори глупостей! Ты знала — и всё!
— А откуда знала? Артисты не следят за своим лицом так тщательно, как модели и не всегда снимают концертную косметику!
— Не морочь мне голову! Ты знала — и всё! Я больше не хочу говорить об этой ерунде!
— Как хочешь…
— да. Именно! Как хочу! В дневнике я написала одну фразу… Убивают тех, кого любят. Тот, кто пишет об убийстве в дневнике, никогда не убьет. Убивают те, кто никогда не допускает даже мысли об убийстве.
— И поэтому ты хотела меня убить. Не смотри на меня такими глазами! Я знаю, чью смерть ты попросила, когда пришла к ведьме. Мою.
— Ты знала об этом, да? И поэтому защитилась таким своеобразным образом?
— Я никогда не собиралась от тебя защищаться. Я всегда хотела тебя защитить.
— Хватит! Я больше не намерена тебя слушать! Ты засадила меня за то. Что я не делала! Ты немедленно сделаешь всё, чтобы я отсюда вышла!
— А если не сделаю?
— Это ты сумасшедшая! Ты же сама призналась мне во всем!
— Глупости! Я ни в чем не признавалась, кроме одного…
— Вот именно! Почему ты призналась в том, что убила Сергея Сваранжи?
— Потому, что ты никогда не сможешь об этом рассказать. Тебе никто не поверит. Никто не поверит пациентке сумасшедшего дома — что бы ты ни сказала.
— Ты сделаешь так, чтобы я вышла отсюда! И немедленно!
Чем более возбужденным становилось лицо Нины, тем боле печальным и вытянутым становилось лицо сидящей напротив нее женщины. Мертвым. Как будто из нее ушли все силы жизни. Она горько вздохнула:
— Девочка моя, я совершила очень много тяжелых грехов. Но ты — самый горький крест моей жизни. Зачем ты это сделала? Зачем приехала сюда? Я так просила маму сохранить тебя светлой и чистой! Маленькой девочкой, полной тепла и света, которая с такой любовью всегда протягивала руки ко мне. Я люблю тебя. Я всегда тебя любила. Пожалуйста, прости меня за всё, что с тобою произошло.
— Я тоже любила тебя. В детстве ты была моим идолом — до тех пор, пока я не увидела тебя такой, какая ты есть! Что ты собираешься делать? Ты собираешься меня освободить?
— Да. Я собираюсь тебя освободить. Я вынуждена это сделать….
— Скажи, ты не боишься смерти? Ты не боишься, что я выйду отсюда и просто тебя убью?
— Но ты меня уже убила! И потом — что ты знаешь о смерти? Смерть бывает только двух видов: избавление и при жизни.
— Меня выпустят сегодня? Ты это сделаешь?
Ничего не ответив, печально покачав головой, сестра направилась к двери.
— Иди немедленно к главврачу!
Крик Нины заглушил стук захлопнувшейся двери. Когда сестра вышла из комнаты, на лице Нины расплылась ослепительная улыбка.
71
СТРАНИЦА НИНЫ В СОЦИАЛЬНОЙ СЕТИ
13 МАЯ.
Все прошло как нельзя лучше! Кажется, мне действительно удалось ее напугать! И самое смешное то, что она во все поверила! Поверила, как последняя дура! Все прошло великолепно — лучше, чем я могла ожидать! Я обвинила ее во всех смертных грехах, я расписала убийства, которые она якобы совершила, так красочно, что у меня самой захватило дух! А она — она сказала только какую-то белиберду, что меня любит, и направилась к главврачу просить, чтобы меня отсюда выпустили! Я гений! Мне всё удалось! А нож как лежал в ящике кухонного стола, так и продолжает лежать. Тот самый, который я так демонстративно бросила в ящик! Кто и когда узнает, что таких ножей всегда было два? Два ножа — и такие разные судьбы! Один — в кухне квартиры, а другой… С другим я придумала очень даже не плохо. Я ведь знала, что меня не отправят в тюрьму. Разве что в такой дурацкий санаторий! А в сумке он был очень тяжел. Помню, как я нервничала, когда входила в дом…
Впрочем, это не важно. Глупенький Вал. Евг так никогда и не узнает, за что он заплатил 20 тысяч долларов. То есть он дал эти деньги мне, а я — Веронике, которая в маленьком флакончике из-под валерианки принесла мне мое избавление. Нужно было только капнуть пару капель в крем. Я капнула, и дорога стала свободной. Вероника умница, стащила полироль для мебели и грибок в той клинике, а я добавила всякой гадости. Теперь она в Париже, а уж там вряд ли кому-то проговориться! Кому в Париже нужны московские сплетни! Подумать только: вместо того, чтобы плакать о Веллер, он положил глаз на эту уродину! Буквально через пару дней! Неужели все мужчины такие скоты? А она тоже хороша! Все в агентстве знали, что я влюблена в него, как кошка! Грибок в крем — самое маленькое, что я могла для нее сделать!
Но самое приятное, конечно, мой медальон! Какое счастье, что мне вернули его, разрешили Ри принести его сюда, так и не догадавшись открыть! В нем — моя самая большая драгоценность, мой первый трофей! Пряд фальшивых волос, давным — давно потерявших всю свою прелесть. А она смеялась, когда я говорила, что разрежу на кусочки ее проклятые волосы! Как она издевалась над моими словами! А потом — перестала смеяться, тогда, в 7 утра… Тогда. Чтобы навсегда проститься с ней, я зажгла черные свечи. И это было слишком мало — за тот поток горечи, когда, стоя под окном ее квартиры, я слышала их смех через открытое окно… И свет тусклой лампы возле кровати, и еще камин… А он ласкал и целовал ее волосы… Нет. всё. Не хочу об этом думать! Лично для себя я отрезала ее первую прядь. Этой мой трофей. Я всегда ношу его в своем медальоне. Теперь следует забыть об этом и начинать новую жизнь! Эта дурочка призналась в том, что убила отца Жени. Сдуру призналась — такие вещи не говорят даже родной сестре. Теперь я держу ее в руках и сделаю всё, что угодно! Вернее, она сделает для меня всё! А значит, меня скоро выпустят. Надо готовиться к освобождению, надо забыть. Как я написала тогда? Убивают тех, кого любят. Это не совсем правильно. Иногда убивают идолов, которые мешают свободе.