Раненая страна (Том 1)

Дональдсон Стивен Ридер

Линден молча слушала. Профессиональная часть ее ума поглощала факты и отбрасывала в сторону субъективные отступления Биренфорда. Она вспоминала изможденное лицо Кавинанта, и постепенно оно начинало вырисовываться перед ней в темноте. В его морщинах Линден видела печать желчности и одиночества. В его строгости и выдержке она узнавала товарища по несчастью. О, как ей была знакома эта горечь потерь - эта невыносимая боль одиночества.

Рассказ доктора наполнил ее вопросами. Ей хотелось узнать, где Кавинант научился такой выдержке. Что изменило его? Какой ответ на вызов жизни оказался достаточно мощным,

чтобы защитить его от безумия и чувства обреченности? И почему он вдруг лишился недавно этой силы?

– За последние десять лет Томас написал семь романов, - продолжал Биренфорд.
– Он говорил мне еще о трех или четырех набросках, но я ничего о них не знаю. Впрочем, дело не в этом. Романы Кавинанта стали иными. Любой несведущий человек просто не поверил бы, что первый бестселлер Томаса и семь остальных романов написаны одним и тем же автором. Я согласен с его мнением о первой книге. Это дешевка. Обычная мелодрама, пропитанная потоком жалостных слез о собственных неудачах. Но другие...

Если вам представится такая возможность, прочитайте "Я ПРОДАЛ БЫ ДУШУ, ЧТОБЫ ИСКУПИТЬ СВОЮ ВИНУ". В этой книге автор преклоняется перед невинной чистотой, но считает ее абсолютно бесплодной. Вина - это сила. Все люди, которым хоть что-то удалось, в том или ином отношении были грешниками. Уже само использование силы есть грех, но только виновные могут действовать по-настоящему эффективно - это касается и добрых дел. Лишь грешные и проклятые могут надеяться на спасение.

Последняя фраза не понравилась Линден. В принципе она признавала связь между виной и эффективностью. Оказавшись свидетельницей самоубийства, она поклялась себе стать врачом, чтобы спасать от смерти других людей. И Линден знала, что к знанию и силе ее толкало желание искупить свою вину. Но, вспоминая жизнь, она не могла найти никакого подтверждения тому, что спасение ожидало только грешных и проклятых. А может быть, Кавинант просто дурачил доверчивого доктора? Возможно, он давно сошел с ума, но скрывал этот факт под маской стабильности и сострадания. Или он знал нечто такое, чего не понимала она.

Нечто такое, в чем она отчаянно нуждалась.

При этой мысли ее пронзил острый страх. Линден осознала наступление ночи, стрекотание сверчков и планки кресла, которые впились в спину. Ей ужасно не хотелось встречаться с Кавинантом. Зло толпилось в темноте и заглядывало в окна. Но она решила выяснить то, что интересовало ее больше всего остального. Когда Биренфорд замолчал, она выдержала долгую паузу, а затем тихо повторила свой первоначальный вопрос:

– Так кто же она, доктор?

Биренфорд тяжело вздохнул. Его кресло скрипнуло, разметав в темноте колючие осколки тревоги и сожаления. Помолчав какое-то время, он неохотно ответил:

– Его бывшая жена Джоан.

Линден вздрогнула. Ответ Биренфорда раскрывал огромный простор для догадок и во многом объяснял изможденный и лихорадочный вид Кавинанта. Но данных еще не хватало.

– Почему она вернулась? С ней что-то случилось? Доктор Биренфорд начал раскачиваться в кресле-качалке.

– Мы снова вернулись к тому, о чем говорили днем. Он просил меня не рассказывать об этом. Я не могу объяснить вам, почему она вернулась, поскольку должен держать слово. И если он прав...

Его голос затих. Прошло не меньше минуты,

прежде чем он снова заговорил.

– Сказать по правде, я и сам не знаю, что с ней случилось.

Она сердито взглянула в его сторону:

– Так вот почему вы втянули меня в эту историю.

– Да, - ответил он, словно признавался в одном из своих грехов.

– Но в городе есть и другие врачи, - продолжала Линден.
– Вы могли обратиться к специалисту.
– Внезапно у нее перехватило горло; ей пришлось несколько раз сглотнуть, чтобы закончить фразу.
– Почему вы обратились за помощью ко мне?

– Видите ли, я предполагал...
– Она представила себе его кривую ухмылку. Конечно, мне следовало бы сослаться сейчас на вашу прекрасную подготовку. Но на самом деле я обратился к вам только из-за того, что вы похожи на Кавинанта. Вы бы с ним обязательно договорились - появись у вас такая возможность.

– Понимаю.

Линден подавила стон души. Неужели это так очевидно? Как бы она ни скрывала свои проблемы и горькое одиночество, они все равно оставались выставленными напоказ. Чтобы как-то успокоиться, она вскочила с кресла. Былая злость окрасила голос в ворчливые тона:

– Я смотрю, вам нравится разыгрывать из себя Бога.

Биренфорд немного помолчал, а затем ответил, грустно и тихо:

– Если вы имеете в виду наши отношения, то нет, я не разыгрываю из себя Бога. Во всяком случае, я не рассматриваю это таким образом. Но ситуация с Джоан оказалась выше моего понимания. Поэтому я и прошу у вас помощи.

"Помощи!
– возмущенно подумала Линден.
– О Боже, спаси меня и помилуй!"

Тем не менее она подавила слова протеста и заставила себя успокоиться. Доктор Биренфорд вновь нажал на тот нерв, который заставлял ее подчиняться. Не желая признавать отсутствие выбора и показывать свою слабость, она прошла мимо него к двери.

– Спокойной ночи, доктор.

– Спокойной ночи, Линден.

Биренфорд не просил ее сделать что-то конкретное. Очевидно, он понимал возникшие проблемы. Или, возможно, у него просто не хватало смелости.

Она села в машину и поехала назад на Небесную ферму. Ее седан не спеша катил по дороге, пока Линден приводила в порядок свои мысли. Да, она действительно не имела выбора - но не из-за того, что была беспомощной. Истина заключалась в том, что Линден сделала свой выбор давным-давно, когда решила стать врачом. Она по собственной воле избрала такой путь жизни и ни разу не пожалела о принятом решении. Конечно, нелегкая судьба врача часто создавала неудобства и причиняла боль. Но тут уже ничего не поделаешь. Боль можно встретить везде. И до сих пор Линден справлялась с тем, что выпадало на ее долю.

Свернув на грунтовую дорогу, она вдруг вспомнила, что не спросила Биренфорда о старике.

В окнах дома горел свет. Колючие огоньки мигали из-за деревьев как жалкие остатки того, что уже проглотила ночь. Луна еще больше усиливала это впечатление. Ее светлый, почти полный диск превращал пустое поле в озеро жидкого серебра - жутковатое и бездонное. Лунное сияние застревало в частоколе темных деревьев, и особняк скрывался в густой тени. Глотнув сырой воздух, Линден сжала руль еще крепче. Чувства обострились и напряглись, словно впереди ее ожидала какая-то опасность.