Раненые
Шрифт:
Я скольжу ладонью по ее ребрам, и выражение лица Рании смягчается желанием, когда я сжимаю ее полную грудь. Рания наблюдает, как я опускаю лицо к ее коже, целую ложбинку между грудей, разогревая ее. Потираю пальцем сосок, и Рания задыхается. Когда я перекатываю ее сосок между пальцев, она закусывает губу, чтоб сдержать рвущийся наужу стон. Хотел бы я иметь возможность сказать ей, как сильно мне нравятся те звуки, что она издает из-за меня. Я не могу, и пытаться не буду. Слова меня подведут. Ее красота пленила меня, уничтожив способность подбирать слова. Я могу лишь поклоняться храму ее тела. Снова сжимаю ее сосок,
Понимаю, что мне интересно: насколько безумной от удовольствия я смогу ее сделать, если бы спустился ниже. Боже, она так прекрасно отзовется на это. Я уже почти чувствую, как ее бедра сжимают мое лицо, пока она содрогается под моим ртом. Почти чувствую, как ее пальцы тянут меня за волосы, и слышу, как ее голос становится выше от удовольствия.
Не знаю, готова ли она к этому.
Я лижу ее кожу, щелкаю языком по соскам, поочередо по каждому и возвращаю пальцы к ее киске, медленно скольжу по ее клитору, мягко вывожу круги, помня о ее чувствительности.
Рания задыхается, стонет и хнычет, и весь контроль над ее голосом катится к чертям. Мне так это нравится.
Черт. Я должен выбросить это слово из головы. Оно невозможно.
Она так чертовски прекрасна. Ее кожа пылает, грудь кажется мягче самого нежного шелка, бедра поднимаются и извиваются под моими пальцами. Мне приходится бороться с собой за то, чтобы остаться сверху, чтобы не позволить себе слишком сильно на нее надавить. Она все еще напугана. Но проклятье, как же я хочу попробовать ее на вкус. Знаю, ей это понравится, как только она преодолеет шок.
Мне действительно не стоит этого делать. Ее это взбесит. Но я хочу сделать так, чтобы она кончила, хочу попробовать ее, когда она будет кончать для меня.
РАНИЯ
Аллах, я настолько потеряна в пустыне желаний, которые вселял в меня Хантер, что не контролирую свои действия. Слышу, как с моих губ срываются просто шокирующие звуки, на этот раз не фальшивые, а реальные. Колени поднимаются, пятки прижимаются к ягодицам, а бедра двигаются так, словно живут своей жизнью, когда Хантер поглаживает меня пальцами.
Его губы неистово скользят по моей груди от одного полушария к другому, сжимая, целуя, облизывая. Время от времени он кусает меня за сосок достаточно сильно, чтобы я обезумела, чтобы внутри закрутился водоворот желания.
Я чувствую, как он двигается, но не могу это осмыслить. Не могу думать, не могу формировать логичные идеи. Я знаю лишь о его пальцах во мне и о его губах на моей груди. Его пальцы двигаются без остановки, и я так близка к взрыву... но не могу. Еще нет. Не знаю, почему, но я не могу упасть в эту пропасть. Меня страшит то, что лежит на дне, как это чувствуется, но еще я хочу этого больше, чем когда-либо что-либо хотела.
Я чувствую, как он медленно двигается, устраиваясь удобнее, но мои глаза закрыты очень крепко из-за его пальцев, наполняющих меня, двигающихся то быстро, то медленно. Чувствую, как его плечи касаются моих коленей, знаю, что сейчас нависнет надо мной, и даже не боюсь, особенно если это дарует мне облегчение от этого давления внутри.
Но он не спускается ниже. Его губы касаются моей груди, а его обтянутая майкой грудь трется о мой живот. И потом - невозможно, пугающе - он спускается ниже. Прямо к моей женственности. Нет. Нет. Я напрягаюсь, застываю, но его пальцы на клиторе управляют мной, и я снова двигаюсь, пока страх не исчезает.
Когда он облизал пальцы, которые были во мне, я почти умерла от стыда. Уже запах меня смущал, но когда он у меня на глазах слизал с пальцев влагу, это было унизительно. А сейчас... сейчас он двигается так, словно собирается прикоснуться губами к моей вагине. Конечно, я об этом слышала. Солдаты - распутные монстры, и они шутят распутными шутками, предлагают распутные вещи. Они и это мне предлагали, но, придя ко мне с засаленными сложенными динарами, они не спешили к этому приступить. Не то, чтобы я им это бы позволила. Мне нужно сохранить некоторое чувство власти, если я хочу выжить. Я указываю, что им можно делать, и позволить мужчине сделать то, что собирается сделать Хантер, - значит, отдать тот остаток власти, что у меня еще есть. Из-за этого я стану уязвимой.
Однако я позволяю этому случиться. Его губы покидают мою грудь, я чувствую его дыхание на своем животе, а потом и на моей женственности, обжигая меня. Знаю, я паникую, теперь уже паникую по-настоящему. Я задыхаюсь, а сердце гремит, словно копыта тысячи лошадей. Его пальцы продолжают двигаться, и удовольствие, мощно сосредоточенное в моей сердцевине, отвлекает меня насколько, что я совсем схожу с ума.
А потом его язык кружит по моей сердцевине, и я умираю.
ХАНТЕР
Боже мой, как же прекрасна она на вкус. Ее крепкие худые бедра лежат на моих плечах, дрожа, как лист на ветру, и я поверить не могу, что она позволяет мне сделать это, но так и есть. Она вся дрожит, ее трясет. Рания ускоренно дышит, каждый вдох - всхлип, каждый выдох - стон.
Такая поза на животе мучает меня. Слишком много в эту минуту ничего, ничего не имеет значения, кроме Рании.
Она прижимается все ближе. Я провожу языком по ее щели, и девушка издает низкий горловой стон, качая головой и отрицая сам не знаю что, ее бедра поднимаются и опадают. Вновь провожу языком по ее клитору; когда увеличиваю давление кончиком языка, она кричит. Я делаю это снова и снова, и всякий раз она издает такой невероятно эротичный звук, что мой член дергается, и я едва не теряю контроль. Мне приходится напрячь каждый мускул своего тела, чтобы не взорваться прямо сейчас, словно мне снова четырнадцать и я вновь девственник.
Я ритмично лижу ее клитор, и бедра Рании двигаются совсем дико, и да, Боже, ее руки сжимают мои волосы. Кажется, она даже не знает, прижать меня к своей киске или же оттолкнуть. Она решает просто запустить пальцы в мои волосы достаточно сильно, чтобы это причиняло боль, но эта боль - лишь капля в море по сравнению с болью в ребрах и жжению в легких. Да, болит чертовски. Но я не останавливаюсь.
Остановлюсь лишь тогда, когда она кончит. А она близка, так близка. Я хочу почувствовать, как она разрушается подо мной. Ее ноги сжимаются так сильно, что я почти начинаю беспокоиться: моя голова может лопнуть, как виноградина, но потом она приходит в себя и уменьшает давление.