Рантье
Шрифт:
Обратно Буряков ехал в ощущении света, к которому прикоснулся, на душе было покойно и благостно, он решил, что обязательно съездит к отцу Сергию на службу и от этого решения на душе ещё более просветлело. Домой он приехал к ужину. На сердитый взгляд Варвары ответил так кротко, что та чуть тарелку не уронила.
– Лев Михайлович, с вами всё хорошо?
– вкрадчиво поинтересовалась она.
– Всё хорошо, - с улыбкой кивнул тот.
Бурякову казалось, что он любит весь мир, всех людей добрых и даже... в голове мелькнул
После ужина Буряков хотел уйти, но Варвара попросила подождать.
– Лев Михайлович, мы с Фимой так решили, что нельзя вас на три недели одного оставлять.
– В каком смысле?
– насторожился Буряков.
– В смысле мы себе временную замену нашли.
– Замену?!
– Буряков с изумлением уставился на Варвару и опустился обратно на стул.
– Да вы не волнуйтесь, это не чужой человек, это племянница Серафима, Настя.
– Варвара, видя недоумение хозяина, торопилась высказаться. Она давно Москву хотела посмотреть, вот мы и вызвали её из Омска. Она учительницей работает.
– И как же это она приедет, если работает?
– Она уже отпуск за свой счет взяла. Вы не волнуйтесь, Лев Михайлович, она всё умеет, и приготовить, и постирать.
– Спасибо за заботу, Варвара, - улыбнулся Буряков, у него вновь потеплело на душе, - но я бы не умер за три недели.
– Так вы против?
– испугалась Варвара.
– Не знаю, - пожал плечами Буряков.
– Впрочем, если вы с Серафимом за неё ручаетесь, то пусть приезжает, всё лучше, чем чай и яичница.
– Так она завтра и будет, - просияла Варвара, - Серафим за ней утречком на вокзал поедет.
– Хорошо, - Буряков встал.
– Пойду я, Варвара, трудный у меня сегодня день был.
– Он наткнулся на её озабоченный взгляд и добавил.
– Трудный, но хороший. До завтра.
Утром Буряков проснулся таким разбитым, будто мешки накануне грузил. Он подивился этому своему состоянию, мысленно посетовал на старость и поплёлся в ванную. Мелькнула идея сделать зарядку, но его от неё передёрнуло, организм явно бастовал, не желая объяснять причин.
На кухне его ждал сюрприз, о котором он уже забыл: рядом с Варварой хлопотала стройная, как подросток, женщина лет тридцати, с румянцем на белой коже, огромными глазами с тёмно-синими зрачками и длинной светло-русой косой, в которую была вплетена голубая ленточка. Заметив Бурякова, незнакомка, присев в лёгком реверансе, широко и белозубо улыбнулась.
– Здравствуйте, - сказала она звонким и милым голосом.
Оглянулась от плиты Варвара.
– Лев Михайлович, доброе утро! Вот, знакомьтесь, Настя, племянница Серафима, она нам как дочка.
– Очень приятно, - вежливо улыбнулся Буряков.
– Чем кормить будете?
– Овсянкой, сэр!
– пошутила Настя и тут же осеклась под грозным взглядом своей тёти.
– Варвара, - засмеялся Буряков, - не пугай Настю, я люблю хорошие шутки.
– Молодо-зелено, -
– Напугаешь её, как же!
– А где же овсянка?
– с деланным разочарованием спросил Буряков, Настя тихонько прыснула в кулачок.
– Вот она, - Варвара стрельнула строгим взглядом в племянницу, - завтра и приготовит!
– И приготовлю, пальчики оближете!
– дёрнула плечиком Настя.
– Договорились, - кивнул Буряков и взял в руки ложку.
– Настя, а вы какой предмет в школе ведёте?
– Английский.
– Ого! И хорошо знаете язык?
– Вполне. Иногда перевожу иностранцам.
– В Омске бывает много иностранцев?
– спросил Буряков, с удовольствием поднося ко рту очередную ложку с кашей.
– Хватает. Раньше коммерсанты в основном приезжали, а теперь чаще туристы.
– Да?
– удивился Буряков.
– Туристы в Омске?!
– Ничего удивительного. Они сейчас в России себя богатеями ощущают...
– Настя!
– прервала племянницу Варвара.
– Пошли, покажу кладовую!
Женщины ушли, Буряков в одиночестве доел кашу, выпил кофе и поднялся к себе в кабинет. Ему предстояло подумать над словами отца Сергия. Как он сказал: "Дай им и пусть, успокоятся?", и ещё: "Если забудут, то это их грех, а ты не ропщи?". Неужели батюшка прав?
Варвара и Серафим уехали. Серафим перед отъездом ворчал, что если бы знал, что в пути курить запрещают, не поехал бы никуда, а Варвара его утешала, ничего, мол, в бунгало на берегу океана накуришься. Анастасия после отбытия родственников сразу стала серьёзной и деловитой, что, впрочем, Бурякова вполне устроило. Она кормила его вовремя и вполне вкусно, хотя сначала он это не особо замечал. Все мысли Льва Михайловича были заняты собственными ощущениями, он с облегчением констатировал возвращение спокойствия и умиротворения, всё возвращалось на круги своя.
В среду рано утром позвонил отец Сергий.
– Лев, доброе утро!
– Кто это?
– спросонья не узнал Буряков.
– Священник Сергий Лазарев.
– Ой, доброе утро! Извините, я ещё не проснулся.
– Надо рано вставать, Лев. Кто рано встаёт, тому бог даёт.
– Это, конечно, - растеряно отозвался Буряков.
– Я тебе звоню, чтобы ты приехал в храм на воскресную службу. Сможешь?
– Конечно!
– Вот и хорошо, тогда следующие три дня соблюдай пост.
– Есть только хлеб и воду?
– Нет, ты ж не монах, а обыкновенный мирянин. Исключи из своего меню мясные и молочные продукты, яйца, этого достаточно. Выдержишь?
– Да.
– Но это ещё не всё! Развлечения отмени, телевизор не включай.
– А спортом заниматься можно?
– Этого, Господь не возбраняет.
– Всё выполню, отец Сергий, и спасибо за заботу.
– Всё, жду в воскресенье к восьми утра. После службы исповедовать тебя буду.
– Исповедовать?!
– испуганно спросил Буряков, но отец Сергий уже отключился.
– Вот блин, страшно-то как!