Рапсодия: Дитя крови
Шрифт:
Грунтор опять остановился и огляделся по сторонам.
— Здесь что-то неправильное, — негромко проговорил фирболг.
— Что ты имеешь в виду? — спросила Рапсодия.
Акмед уже держал наготове квеллан.
Великан пригнулся. Солнце светило ему прямо в глаза.
— Ой не знает, мисси, но что-то не так. Я чую запах гниения, а вон там он совсем сильный. — И Грунтор кивнул вперед, в сторону тропы, по которой им предстояло пройти.
Все трое молча смотрели на тропу.
— Что это может быть? —
— Ой не понимает, — ответил Грунтор. — Будто земля больная.
— Наклони ко мне голову. — Рапсодия провела ладонью по лбу великана.
Лоб оказался влажным и горячим.
— Дело не в земле, Грунтор, — это ты нездоров.
— Возможно, они оба больны, — сказал Акмед, вновь оборачиваясь назад и прислушиваясь, хотя в лесу, как и прежде, царила тишина. — Грунтор связан с землей. Помнишь, мы это видели? И если что-то отравляет землю, нет ничего удивительного в том, что оно оказывает влияние и на Грунтора. Приготовь-ка лучше оружие.
Рапсодия кивнула и передвинула ножны, но меч доставать не стала. Грунтор поудобнее перехватил секиру.
Акмед закрыл глаза и сосредоточился, обратив все свои мысли на тропу. В своем сознании он видел их троих как будто сверху, а также все вокруг под необычным углом. Тропа простиралась далеко вперед, над ней нависали ветки, заросли куманики отбрасывали длинные тени.
А затем второе зрение Акмеда помчалось по тропе со скоростью диска, выпущенного из квеллана. Деревья слились, превратившись в серую стену.
Он повторял все изгибы тропы, огибал упавшие деревья и неожиданно оказался на огромной поляне, где стоял большой дом с угловой башней. По обе стороны от дверей замерли вооруженные люди. Движение прекратилось, но изображение не исчезало. Постепенно картина начала краснеть, а стражники превратились в тени.
Акмед почувствовал, как ускорился его пульс, чтобы соответствовать биениям чужого сердца. В ушах нарастало давление, он начал ощущать ритм чужой жизни.
Это ощущение было ему знакомо — оно сопровождало его задолго до того, как Акмед стал известен в определенных кругах. Он чувствовал свою связь с кровью — связь, которую потерял, когда прошел сквозь огонь внутри Корня. Теперь она восстанавливалась. По мере того как видение тускнело, теряясь во мраке, голову сжала боль, а сердце — страх.
Грунтор не ошибся: впереди находилось нечто извращенное, злое. С усилием Акмед изгнал образ из своего сознания и тут же пошатнулся. К горлу подступила тошнота, ноги подогнулись. Он упал на землю, и у него началась рвота.
Рапсодия склонилась над ним, обхватив руками за плечи. Она ахнула, увидев, как снег окрасился кровью. Акмед кашлял, задыхаясь, и мучительно старался выбросить из головы отвратительный образ. Наконец он поднял глаза и увидел встревоженное лицо Рапсодии.
— Как ты? — спросила
— Думаю, буду жить, — сглотнув, ответил он.
— Что произошло? Что ты увидел?
— В том направлении, чуть дальше, стоит дом. Грунтор не ошибся — что-то там не так.
Грунтор протянул руку Акмеду и помог ему подняться на ноги. Дракианин наклонился, сделал несколько глубоких вздохов.
— Тропа выглядит нормальной, — сказал он, — но как только я увидел дом, мое зрение затуманилось кровью и я почувствовал биение сердец.
— Но ты же говорил, что потерял свой контакт с кровью, — сказал а Рапсодия.
— Так и есть. Но сейчас все было иначе.
— А вдруг в новом мире ты все так будешь видеть? — предположил Грунтор.
— В новом мире я НИЧЕГО не должен был почувствовать. Ты помнишь, чтобы меня когда-нибудь рвало?
Грунтор покачал головой.
Холодный ветер швырнул горсть ледяных кристаллов в глаза Рапсодии. Ее охватил ужас. Друзья болги казались ей неуязвимыми, но она видела, что даже они дрожат от страха. Девушка несколько раз глубоко вдохнула холодный воздух, надеясь, что это поможет успокоить бешено стучащее сердце. И все же ее не оставляла уверенность, что им необходимо идти вперед. Нужно обязательно выяснить, что находится в древнем доме.
— Возможно, когда мы подойдем поближе, нам удастся понять, что происходит, — сказал а она.
Грунтор отер со лба пот и посмотрел на Рапсодию:
— Извиняй, конечно, твоя светлость. Только чего мы там забыли? Ты знаешь, Ой не против порезвиться, только Ой не видит причин искать неприятности на свою… голову.
— Нет, она права, — сказал Акмед и провел дрожащей рукой по спутанным волосам.
— Вот уж не ожидала, что ты со мной согласишься, — призналась Рапсодия.
— Только не слишком гордись собой, — проворчал Акмед. — Нам необходимо выяснить, почему ко мне вернулся мой дар и что вызвало твою болезнь, Грунтор. Мы должны убедиться в том, что прежние неприятности не преследуют нас в новом мире. Есть только один способ найти ответ на этот вопрос.
Рапсодия принялась рыться в своей заплечной сумке.
— У меня есть немного листьев грушанки. Они должны успокоить твой желудок. И если вы немного подождете, я дам каждому из вас влажный платок, протрете лицо.
Она взяла два льняных платочка, присыпала их снегом, а потом сжала в ладонях, сосредоточившись на своем внутреннем огне. Снег сразу растаял, платки промокли, и она отдала их фирболгам.
Акмед сумел выдавить улыбку:
—Вижу, ты научилась пользоваться своими новыми способностями. Так и знал, что рано или поздно ты к этому придешь.
Рапсодия улыбнулась в ответ и протянула ему лист грушанки:
— Пожуй. Ты прав, мне не стоит особенно гордиться собой.