Раскаты
Шрифт:
– Из-за какой-то балерины?..
– Да…– он отстегивает от жилетки цепочку золотых часов и кладет их рядом с девочкой, на тумбочку.– Возьми. Будешь отмерять время.
– Ты уезжаешь?
– Да, милая моя. Ненадолго.
Ника приподнялась. Серые, как у Арцыбашева, глаза, пытливо смотрят ему в лицо.
– Почему вы постоянно ругаетесь?
Арцыбашев виновато улыбнулся:
– Мы не любим друг друга, вот в чем дело. Но к тебе это не относится, ты же знаешь?
Девочка понимающе кивнула. Доктор быстро
– Спи. Когда я приеду, я куплю тебе… Что ты хочешь?
– Куклу… Помнишь, мы видели на витрине?
– Фарфоровую, в синем платье?
– Да.
– Хорошо, будет тебе кукла. Я приеду…– он взял часы и щелкнул крышкой циферблата,– Когда обе стрелки, одновременно, двенадцать раз пересекут эту цифру.
– Это…– девочка задумчиво нахмурилась, пытаясь разгадать.
– Через неделю,– сказал он.– А теперь засыпай.
Арцыбашев вышел из детской, закрыл дверь. Варвара стояла тут же:
– Ну что?..
– Через неделю я приеду, а ты сразу займи Нику.
«Слишком рано ей это слышать, слишком рано»,– подумал он.
– А они?– старуха кивнула в гостиную.
– Смотри, чтобы не настраивали дочь против меня.
Потом Арцыбашев зашел в спальню, погрузил в большой чемодан несколько чистых костюмов и пар белья, пошел в фойе.
– Я приеду через неделю,– напомнил он,– и ваших лиц здесь видеть не желаю.
Это относилось к Прокофию и Альбине.
3
Анна, словно в сонном бреду, жила одними многолетними привычками. В половине десятого – завтрак, потом книги. Но книги она не брала. Она вспомнила, что эти книги ей покупал муж, и становилось противно просто смотреть на них. Ездить в магазины не было ни сил, ни желания. Ее друзья по переписке – из Парижа и Марселя, давно бросили ее (на самом деле, Арцыбашев перехватывал письма и жег), а друзей здесь, в сером и унылом Петербурге у нее не было. Даже дочь отдалилась от нее, усилиями вездесущей, преданной мужу, Варвары. Анна подолгу стояла у двери в детской, слушая, как старая нянька развлекает Нику, и никак не могла заставить себя принять в этом участие. Развода она желала, но боялась, что дочь останется у мужа. Ника, хоть ей всего двенадцать, всеми силами тянулась к отцу.
Прокофий Антонов уехал – дела не могли терпеть долгое отсутствие хозяина. Осталась только мать – та, кто утешала и защищала с самого детства. Но мать, как и ее дочь, переменилась. Альбине было тяжко с Анной – ее тяготил этот дом, эта вычурно-богатая, в сравнении с антоновской, квартира. Альбина пыталась переманить Анну к себе, но безуспешно. Молодая женщина, упорно желая развязки, стремилась к одному – разобраться с опостылевшим браком.
Через неделю Арцыбашев приехал, как и обещал. С порога, едва сняв с себя пальто, он громким голосом позвал дочь. Ника спустилась к нему бегом – нарядная, сияющая от счастья. Доктор заключил ее в объятья и тепло чмокнул в щеку.
– У меня кое-что есть,– подмигнув ей, он указал на огромный сверток.
– Это она?– радостно вскричала девочка.
– Она самая,– взгляд Арцыбашева мелькнул вверх по лестнице. Там, скромно улыбаясь, стояла Варвара. В стороне от нее, держась за колонну, в траурно-черном платье возвышалась хмурая Анна.
– Иди к Варваре, покажи ей, что у тебя,– весело сказала доктор.– Ну а я пока с мамой поговорю…
– Пойдем ко мне в кабинет,– сказал он жене, когда поднялся по лестнице.– Ты одна?
– Со мной мать,– напряженным тоном ответила женщина.
– Ей придется остаться за дверью.
Анна вскинула голову. Ее голубые глаза, покрасневшие от многодневных слез, смотрели на мужа вызывающе-яростным взглядом.
– Пойдем,– он взял ее за руку и повел в кабинет.– Коньяк, вино…
– Оставь эти замашки для своих шлюх!– резко ответила Анна. Махнув юбками, она села на диван.– Я не дам развода!
– А я не прошу. Я не нищий,– заметил Арцыбашев, наливая себе коньяк.– Я богаче твоего папаши, и связей у меня больше. Моя дочь без ума от меня…
– Потому что ты одариваешь ее дорогими игрушками!– гневно заметила Анна.– Но она ребенок! Думаешь, играя ее наивностью, ты сможешь удержать ее возле себя?!
– Александр Николаевич,– Альбина Антонова, стоя в дверях, бросала тревожный взгляд то на дочь, то на зятя.– Пожалуйста, давайте обойдемся без оскорблений…
– Обойдемся,– Арцыбашев выпил коньяк и ехидно улыбнулся.– Если получится.
Чтобы избавиться от посторонних ушей, он плотно закрыл дверь кабинета и запер на замок:
– Теперь начнем переговоры…
Дом вздохнул от облегчения. Беседа в кабинете протекала спокойно и ровно. Горничная Ксения, на цыпочках подбегавшая к двери, прислушивалась пару минут, а потом спускалась вниз, к остальным слугам:
– Похоже, господа все и так уладят. Решают, как без развода жить.
Но затем – даже через запертую дверь послышался громкий, словно громовой раскат, голос Анны:
– Она моя, слышишь?! Не смей забирать мою дочь!!
Ей отвечали глухим, спокойным голосом. Ксения ощутила, как по ее спине ползут мурашки – от страха. Повар молча перекрестился.
Ника, игравшая в детской, услышала этот отчаянный крик тоже. Ее сознание, поглощенное игрой с новой, восхитительно красивой куклой, вспомнило о матери.
– Что с тобой, дитятко?– ласково спросила Варвара, когда девочка замерла и оглянулась на дверь.
– Там мама кричит…– прошептала она.– С ней все в порядке?..
– А как же иначе, дитятко?– ответила Варвара, засуетившись вокруг девочки с удвоенной силой.
– Нет, и нет!!!– голос Анны, поднявшись до истерических ноток, сорвался. Прозвенел разбитый хрусталь.