Раскаты
Шрифт:
– Отец Анны от тебя не отстанет,– предупредила Софья Петровна.
– Пусть сунется. Здесь, в Питере, Арцыбашевы неприкасаемы. Я могу хоть сейчас собрать целую армию высококлассных юристов.
– Ты уверен, что сможешь защититься от всего,– поняла женщина.– А судьба Анны тебя уже не интересует?
– Почему же? Я дам на лечение столько, сколько потребуется. Но после выздоровления пусть забудет нас. Дочь останется со мной, это больше не обсуждается,– Арцыбашев насмешливо улыбнулся.– Да и вряд ли суд решит отдать девочку убийце.
– Вопрос в том, кто дал ей пистолет,
– А заодно – кто позаботился, чтобы подозреваемую вместо изолятора отправили в дорогую клинику,– парировал Арцыбашев.
Женщина издала грустный, болезненный вздох.
– Но ведь раньше не было такого!– почти плача, воскликнула она.– Ведь вы же вначале любили друг друга!
– А помнишь, ты говорила, что я не сойдусь с Анной?– спросил Арцыбашев.
– Помню. Но потом решила, что ошиблась… Я увидела, что вы полюбили друг друга.
– А любовь давно прошла,– Арцыбашев развел руками, показывая пустые ладони.– Если вообще была… Любовь это теперь – Шаляпина, Мохова, Тарасова…
– Артистки и балерины?.. О боже, Саша!
– Что?
– Они же настоящие фурии!
– Не скажи,– Арцыбашев приятно улыбнулся, вспоминая вчерашнюю ночь.– Тарасова только корчит из себя такую, а в постели она сущая овечка…
– Я не хочу слушать эту грязь!– строго, с отвращением сказала Софья Петровна.
– Прости, мама. Просто она – не Анна. Она – страсть, жизнь, молодость!
– Так ведь и ты еще не стар, Саша. Тебе всего тридцать четыре!
– И все же, я на двенадцать лет старше, чем был тогда…– с легкой тоской подметил он.
Их разговор прервался сам собой. В столовую пришла Ника, и Софья Петровна все свое внимание перенесла на внучку.
Арцыбашев, сухо попрощавшись, поехал на работу. От дома до больницы – каких-то пять минут езды, но доктор попросил ехать помедленнее – ему было необходимо разобраться в разворошенных мыслях.
«О многом не поговорили,– думал он, почти не глядя на ползущие мимо дома.– Жаль, опять разговор к женам и семьям свелся. Будто обсуждать больше нечего».
Он еще много мог сказать по поводу отца Анны, напыщенного и полуграмотного мещанина, из приказчиков пробившегося к верхам торговой компании. Для этого надо было всего-навсего соблазнить дочь владельца, обрюхатить ее по-быстрому… Арцыбашев дал короткое и ясное наставление управляющему – если Антонов появится в доме, спустить его со ступенек.
«Держатель хренов… ничего, кроме мелких лавок и доли в банке, который по швам разлетится, едва здесь грянет…»
Арцыбашев вспомнил последние газеты, попавшие ему в руки, и криво усмехнулся. Везде одно и то же – осажденный Порт-Артур, мужественные защитники… Номер с фотографией Рожественского2 на главной странице он скомкал и сразу бросил в камин. Зачем читать заведомо ложную статью, в которой новоиспеченный командующий Второй эскадрой грозится разметать японцев по всему Тихому океану? Хорошие источники говорили, что вице-адмирал давно отвоевал свое, и вести корабли он будет на смерть.
«Тем лучше,– зло подумал Арцыбашев,– чем быстрее загорится, тем быстрее взорвется…»
Ожившим взглядом он окидывает прохожих, дома и улицы и не подмечает ничего необычного. Но нутро чует – город напряжен. Одна оплошность, и достанется всем. Движется что-то масштабное, огромное… Механизм разрушения запущен, и поздно его останавливать.
«Война окончится поражением,– Арцыбашев, далекий от военного дела, четко и ясно видел картину горящих русских кораблей.– Но это будет лишь началом».
Ему вспомнилось, как на прошлой неделе один из его клиентов – генерал, князь Кириллов вдруг предложил ему идти на военную службу:
– Медики с вашими умениями нам очень нужны. Я дам вам чин полковника.
– Я не служил,– спокойно, как всегда, ответил Арцыбашев. Он заметил, что Кириллов сделал вид, будто не услышал.
– Князь,– обратился доктор к нему в другом, более холодном тоне.– Я не собираюсь уходить в госпиталь и оперировать пушечное мясо. Я семейный человек, у меня есть дочь.
«А еще счета в Англии,– добавил про себя Арцыбашев.– Которые я обязан забить доверху, пока не грянуло».
7
За два квартала от дома Чичерина располагался другой, не менее известный особняк. Верхний этаж его, со всеми комнатами, снимал Петр Геннадьевич Маслов, тоже врач и хирург, помощник Арцыбашева в клинике.
Маслов – худой и сутулый мужчина, которому недавно исполнилось сорок три, сидел в столовой и медленно пил кофе. Перед ним лежал свежий номер крупнейшей питерской газеты – той самой, с фотографией вице-адмирала на главной странице. Маслов, играя уголками страниц, читал заглавную статью – длинное интервью с Рожественским.
– Да, Зина…– громко сказал он, и на мгновение отвел взгляд водянистых голубых глаз от статьи.– Вот он, спаситель тонущей России.
– Я же просила тебя, Петя – не читать вслух политические гадости,– пожаловалась жена из другой комнаты.
– Это не гадости,– возразил Маслов.– Вот, послушай…– он ткнул пальцем, отыскав нужную строчку,-…«при беседе с его высокопревосходительством нам довелось понять что он – истинный патриот, настоящий русский и по духу, и по крови; и что он скорее пустит себе пулю в висок, чем позволит японским захватчикам раскачивать непоколебимый царский престол…» Вот!– воскликнул Маслов, и его унылое лицо растянулось вялой улыбкой.– Понимаешь, Зина?
– Нет,– честно ответила она.– Чему ты восторгаешься, я тоже не понимаю.
Маслов сложил газету и засунул ее в кожаный портфель. Взамен газеты достал расческу и приложился к жидким каштановым волосам с залысинами по бокам.
– Каждый раз, когда Россия попадает в беду, ей на помощь является Герой. Шведы и Петр Первый, французы и Кутузов…– продолжая разглагольствовать, Маслов вышел в прихожую, стал обуваться.
– Артем, Женя, я ухожу,– сказал он. Мальчишки-близнецы, взявшиеся из ниоткуда, поцеловали его в щеки и исчезли в никуда. Из гостиной выплыла жена Зинаида – дородная пышнотелая красавица. Она помогла мужу надеть плащ и поправила шляпу.