Раскаяние царя Дугрия

Бородулин Александр Иванович

Дугрий сожалел, что своим указом, он заменил смертную казнь на пожизненную каторгу. Все-таки убийцы и насильники не имеют права жить и дышать. Впрочем, куда хуже, если более мерзкие преступники находятся в правительстве.

Теперь, нужно было догнать карету с Рутэнией и Ронси и потом уже спланировать дальнейшие действия. Дугрий срубил саблей стрелы, которыми была унизана карета, сел на место кучера, и развернув повозку, тронул лошадей по пути, которым повезли его жену и сына. Сразу за поворотом в Ласфадию Дугрий заметил валявшегося на дороге гвардейца. Дугрий остановил лошадей, и спрыгнув с повозки, подбежал к нему. Гвардеец был мертв, его шея была пронизана стрелой. Очевидно, что бандиты выпустили стрелу в момент отъезда кареты. Гвардеец сколько мог держался, и едва сумев повернуть карету в сторону Ласфадии, замертво свалился с повозки. Дугрия охватила тревога. Он вскочил в повозку и пустил лошадей вскачь. Дорога в Ласфадию была узкой, так как находилась

на склоне горы и имела множество поворотов, подъемов и спусков, как и всякая другая дорога в горной местности. Тревога Дугрия усилилась, когда возле одного из валунов он увидел отвалившееся от кареты колесо. После этого валуна дорога имела резкий поворот. И едва проехав этот поворот Дугрий увидел разбитую в щепы карету, а чуть впереди лежащее на самом краю пропасти тело женщины, в которой Дугрий сразу же опознал свою жену Рутэнию. Он остановил свою карету и, спрыгнув на дорогу, метнулся к жене. Она была без сознания, но крови не было. Дугрий оттащил ее от края пропасти, уложил на бок. Затем сорвал с себя плащ, свернул его и подложил под голову Рутэнии. Теперь нужно было найти Ронси. Но его не было видно. Если они вместе с матерью были выброшены из кареты, то и должны были находиться рядом. Дугрий посмотрел вниз, с того места, где лежала Рутэния, и к своему ужасу, увидел на сосенке, росшей над обрывом, плащ Ронси. Внизу шумела своими бурными водами река Зуэр. Было очевидно, что Ронси выпал вместе с матерью из разбившейся кареты и, упав в пропасть, был поглощен стремительными водами реки Зуэр. У Дугрия подкосились колени. В одночасье он потерял и друга, и сына. Возможно ли такое пережить? И как такое пережить? И зачем такое пережить? Зачем теперь ему жить? Ради чего? Ради кого? Но мысли четко продиктовали ему ответ. Нужно спасти Рутэнию и отомстить за жизнь Земфия и всех погибших. Эти мысли укрепили Дугрия. Он глубоко вздохнул, поднялся и направился к Рутэнии. Он поднял ее и бережно уложил в карету. Укладывая Рутэнию Дугрий ощутил кроме сердцебиения Рутении еще какие-то ритмы. И тогда он понял, что спасает не только Рутэнию, а еще и нового, пока еще не рожденного человечка. Дугрий, аккуратно развернул карету и неспешно направил лошадей в ближайшее тамерское село.

Приехав в село, мимо которого они проехали утром, Дугрий созвал крестьян и рассказал обо всем, что произошло. Селяне были потрясены. Молодые крестьяне, вызвались помочь. Тогда Дугрий сказал, чтобы несколько крестьян поехали к месту нападения и захоронили гвардейцев, а бандитов в форме мугальских солдат скормили волкам и воронам. Рутэния пришла в себя, и, естественно, первым делом спросила, где Ронси. Дугрий решил не волновать ее и сказал, что их сына повезли в Ласфадию. Рутэния успокоилась и снова погрузилась в забытье. Дугрий, знавший начальную медицину, дал крестьянам рекомендации о том, как нужно ухаживать за Рутэнией. Крестьяне заверили своего царя, что в точности исполнят все его указания. Дугрий купил у крестьян запас еды и питья, и, не смотря на уговоры селян остаться, хотя бы, на ночь, решил немедленно возвращаться в столицу. Ибо, медлить было нельзя. Двое молодых крестьян просились взять их в помощники и клялись служить своему царю верой и правдой. Дугрий предупредил их, что в этом случае они, так же, как и он рискуют жизнью, ибо для министров-предателей они хороши только в мертвом виде. Крестьяне заверили, что не пожалеют своих жизней ради торжества справедливости.

На закате солнца карета с Дугрием и двумя крестьянами выехала из села и направилась в столицу Тамерии, чтобы царь Дугрий успел предотвратить государственный переворот.

Они ехали, практически без остановок, при каждом удобном случае меняя лошадей, и сменяли друг друга не месте кучера. И уже через четыре дня они подъехали к столице. Уже сгущались сумерки и Дугрий, памятуя рассказ атамана разбойников, послал одного из сопровождающих его крестьян с условным знаком для главного визиря. Главный визирь не спал, с трепетом ожидая результатов проведенного нападения. По его расчетам, бандиты должны были легко перестрелять всех, кроме его единственного сына, которого надлежало взять в плен. После чего бандиты, во главе со своим атаманом, через четыре дня успеют вернуться в столицу и доставить голову Дугрия и пленного Земфия. Конечно же главный визирь и не собирался платить бандитам, а после исполнения задания всех их планировалось поубивать. И вот стражник доложил, что некий пришелец передал условный знак для главного визиря. Главный визирь пришел в волнение и передал страже, чтобы те пропустили пришельцев.

Пришельцы попросили принять их в дворцовой беседке, как и было оговорено заранее. Когда Дугрий со своими спутниками проходили к беседке, Дугрий заметил, как несколько охранников затаились в растущих возле беседки кустах. Дугрий понимал, что по одному, едва заметному, знаку визиря охранники в одну секунду накинутся и перережут горло пришельцам, даже не разбираясь, кто это. Поэтому следовало вести себя крайне осторожно и осмотрительно. И если Дугрий это понимал, то его спутники, хотя и были

искренне преданы своему царю, но не могли знать тонкостей охранного дела. Дугрий был ответственен не только за свою, но и за их жизни. Тогда Дугрий велел понарошку обмотать веревкой одного из крестьян, того, кто немного походил на Земфия, а другому крестьянину велел все время держать кинжал у горла мнимого пленного, и что бы ни происходило сохранять молчание. Крестьяне были людьми исполнительными и делали все в точном соответствии с указаниями Дугрия. Главный визирь нервничал и постоянно спрашивал пришельцев об исполнении нападения. Но Дугрий и его спутники молчали. Наконец, главный визирь не выдержал и громко спросил, где голова Дугрия. Словно эхо этого вопроса, Дугрий услышал ропот гвардейцев и понял, что те не участвовали в заговоре, а просто исполняли приказ главного визиря. Тогда Дугрий запалил заранее приготовленный факел и громко объявил, что голова царя на месте, и его гвардейцы тоже на месте. Затем Дугрий подал сигнал гвардейцам и те вышли из укрытия и построились возле своего царя. Дугрий объявил главного визиря предателем и приказал схватить его. Когда главный визирь был помещен в тюремную камеру, Дугрий решил лично допросить его.

Дугрий пояснил, что ему совершенно ясны цели этого переворота, уничтожить царскую семью и развязать новую войну с Мугалией. Но каковы были мотивы? За те, неполные пять лет, в течение которых Дугрий правил страной, у всех министров существенно увеличились доходы, а главный визирь сумел оплатить строительство своего нового дворца, который был настолько роскошен, что многие вельможи отказывались верить, что видят этот дворец наяву, а не во сне. А сам главный визирь стал менять наряды и украшения гораздо чаще, чем любая дворцовая модница.

Выслушав вопрос Дугрия, главный визирь оскалился и злобно начал тараторить. Он припомнил случай, когда Дугрий наложил на него штраф, за то, что тот жестоко избил прохожую горожанку, которая шла, выпрямив спину и подняв голову. Конечно, визирю было очень жалко тех денег, которые он потратил на уплату штрафа, но гораздо хуже было то, что Дугрий запретил вельможам без причин избивать простых людей. Простые люди вскоре почувствовали, что их право на неприкосновенность защищено. Главный визирь закричал о том, как ему противно, что простые люди больше не трепещут в присутствии вельмож, а некоторые даже позволяют себе улыбаться! Как можно повелевать людьми, если они не бояться?

Дугрий с презрением, молча выслушивал весь этот старческий бред. А главный визирь продолжал. Он заявил, что жена Дугрия совершила государственное преступление тем, что способствовала открытию школ и библиотек. Очень быстро простые люди обучились чтению, письму, счету. А ведь этого уже достаточно, чтобы познавать любые другие науки. Главный визирь снова перешел на крик. Он орал, что наместники все, как один жаловались, что стало уже невозможно обманывать простых людей, ибо они теперь стали грамотными.

Потом главный визирь заявил, что не может радоваться своему шикарному дворцу, потому теперь простые люди больше не ютятся в хлипких лачугах, а строят себе, пусть не шикарные, но прочные и удобные дома. Они больше не надрывают жилы ради жалкой похлебки, а работают с удовольствием и усердием, получая радость и обильные плоды своей деятельности. Основная догма власти, что все не могут жить хорошо! Только богатые могут жить в роскоши! А бедные созданы лишь для того, чтобы, не жалея собственной жизни и жизни своих родных и близких обеспечивать роскошную жизнь богатым! И это незыблемо! И этого не изменить! И так было! И так есть! И так будет! И только смерть может избавить бедняков от тяжких мучений!

Но что твориться теперь? Все живут хорошо! Все едят досыта! Все носят опрятную одежду и строят уютные жилища! Все доверяют друг другу! Никто не обманывает! Никто не ворует!

И это все произошло менее, чем за пять лет! Что теперь может заставить простых людей поверить, что они созданы для мучений ради наслаждения богатых? Только большая беда! А такой большой бедой может быть только война! Ведь на войне почти все простые люди готовы пожертвовать собственной жизнью ради спасения Родины! А когда они снова привыкнуть к жертвенности, уже можно заменить служение Родине на служение высшему сословию...

В итоге, бывший главный визирь обвинил Дугрия, что тот сломал сразу три основных орудия государственной власти, которые сформулировали древние философы: страх, неграмотность и обреченность. И какой же он после этого повелитель?

Главный визирь задыхался от злобы, которую таил в себе, и которая не давала ему спокойно жить и наслаждаться жизнью. Когда же он выдохся, Дугрий заговорил. Во-первых, он пояснил, что является правителем, но не повелителем. Во-вторых, он не собирается соблюдать догмы древних, но не добрых философов, ибо государство — это такая общность людей, когда каждый заботится о всеобщем и все общество заботится о каждом. А в-третьих, стремление жить хорошо — это нормальная потребность каждого нормального человека, а вот стремление жить лучше других — это проявление зависти и надменности, которые свойственны мерзавцам.