Раскаявшийся муж

Андерс Наташа

«Как, черт возьми, это случилось? Как он мог так ошибиться?»

Воспоминания о том ужасном вечере причиняли невыносимую боль, но все равно мысленно вернулся туда.

Два с небольшим года назад

Брайс стоял в дверях и наблюдал, как Бронвин, не подозревая о его присутствии, радостно порхает по кухне. Ее сладкая маленькая попка, восхитительно обтянутая выцветшими джинсами, энергично извивалась в такт мелодии сальсы, доносившейся из динамиков айпода на кухонном столе. Бронвин явно думала, что

осталась одна в доме. Она довольно часто отпускала прислугу, чтобы удивить его изысканной едой, которую с любовью приготовила сама, и Брайс солгал бы, если бы сказал, что не любит такие вечера.

Искушение было слишком велико, поэтому он подкрался к Бронвин сзади и притянул к себе. Она взвизгнула, повернуться и обвила руками его шею.

Он ласково обнял ее тонкую талию, и некоторое время они танцевали, страстно прижимаясь друг к другу. Брайс потерся носом о шею Бронвин, намекая на сексуальное продолжение, а она рассмеялась и высвободилась из его объятий.

— Глупыш, перестань отвлекать меня, — нарочито строго сказала она, упираясь руками ему в грудь. — Обед будет испорчен, если я позволю тебе и дальше искушать меня.

— Я могу и пропустить ужин, — прорычал Брайс, снова потянувшись к Бронвин, но она счастливо захихикала и отскочила подальше.

— Но я не могу, — рассмеялась она. — Я умираю с голоду. Почему бы тебе не пойти и не смыть с себя дневную грязь, пока я здесь все закончу?

— Боже, ты говоришь так, будто я работаю на стройке, — он улыбнулся, указывая на свой безукоризненный серый костюм.

— Хм, мне бы этого хотелось, — пробормотала Бронвин, критически оглядывая его с головы до ног. — Физическая работа, конечно, помогла бы тебе бороться с дряблыми мышцами и ожирением.

Брайс притворился, что оскорблен до глубины души, и Бронвин снова рассмеялась и нежно поцеловала в губы.

— Я так люблю тебя.

Брайс улыбнулся. Ему нравилось, когда она говорила ему эти слова, и он чувствовал в ответ такую всепоглощающую нежность, что едва ли не падал на колени. Он убрал шелковистые каштановые волосы с ее лба и поцеловал.

— Моя Бронвин, — прошептал он и поцеловал со всей страстью.

Когда поцелуй закончился, он уже изнывал от желания, а Бронвин выглядела немного ошеломленной.

— Заканчивай ужин, женщина, иначе я начну с десерта, — прорычал он, поигрывая бровями и красноречиво пялясь на ее грудь.

На Бронвин не было бюстгальтера — она почти никогда не носила их дома, — и он видел, как соски натягивают мягкую ткань футболки. Ему стало жарко, словно в преисподней, и пришлось заставить себя отодвинуться от Бронвин.

После двух лет брака его желание обладать ею не исчезало и не уменьшалось, он постоянно удивлялся этому.

Когда Брайс, поспешно приняв душ, вошел в оранжерею, Бронвин уже устроила пикник возле стеклянной стены с видом на океан.

Сегодня его жена была красива как никогда, и снова его сердце сжалось от острого чувства нежности. Она сидела на одеяле,

расстеленном на полу, и он опустился рядом. Брайс потянулся за бутылкой красного вина, которую она поставила рядом, и нахмурился, заметив только один бокал.

— Ты не выпьешь вина? — спросил он.

Бронвин покачала головой. Брайс поймал ее взгляд и нахмурился. Обычно он легко читал ее мысли, но сегодня ее глаза были загадкой, и это его немного тревожило.

— Сегодня я пью только воду.

— Ты все еще беспокоишься о своей реакции на тот бокал вина на вечеринке у Пьера на прошлой неделе? — обеспокоенно спросил он, имея в виду ее головокружение и тошноту.

Он объяснил это переутомлением и некачественным напитком.

Бронвин загадочно улыбнулась, теребя пальцами край одеяла.

Брайс пытался разобраться в ее странном поведении, наливая себе бокал.

— Итак, расскажи мне новость, которая тебя так взволновала, — попросил он, имея в виду ее сегодняшний неожиданный телефонный звонок в офис.

— Только после того, как мы поедим, — тихо ответила Бронвин.

Брайс перевел взгляд на импровизированный стол, уставленный восхитительным блюдами: цельнозерновой хлеб, сыр фета и черные оливки в качестве закуски, а также свежие овощи и долмадес с хумусом, начиненные баклажаны под соусом «цацики», и фалафели в пите.

Бронвин поднесла оливку к его губам, и он раскрыл рот, захватив кончики ее пальцев, принимая еду. Она отплатила ему тем же, и остаток ужина они провели в том же духе, смеясь и бормоча интимные слова, пока кормили друг друга. К концу ужина Бронвин прислонилась спиной к его груди, и они молча смотрели, как солнце опускается в океан, превращая горизонт в живописную палитру красного, оранжевого, малинового и алого.

Брайс обнимал рукой ее плечи и грудь, а Бронвин гладила его пальцы. Он наслаждался их близостью, и уже не в первый раз задаваясь вопросом, как, черт возьми, ему так повезло? Он чувствовал себя совершенно умиротворенным. Он и Бронвин принадлежали друг другу. Они были как две половинки одного целого. Видит Бог, он никогда не верил, что такая банальная мысль когда-нибудь придет ему в голову, но так оно и было: Бронвин была его второй половинкой, и он мог представить, что проведет всю свою жизнь только с ней рядом. Они были идеальной парой.

Брайс закрыл глаза, глядя на закат, и крепче обнял жену.

Бронвин поднесла его руку к губам и поцеловала в ладонь.

— Брайс, — тихо прошептала она, и он хмыкнул, давая понять, что слушает. — Я беременна.

Паника, страх, ужас.

Брайс сам не понял, как оказался на ногах, и теперь смотрел на Бронвин сверху вниз.

— Как это ты беременна? А как же учеба? Мы же хотели подождать, помнишь? Ты же пошутила, верно?

Бронвин выглядела такой растерянной и обиженной, что он почти бросился к ней, чтобы обнять и утешить. Но потом слова: «я беременна» эхом отозвались в его голове, и он разозлился.