Раскол
Шрифт:
– Хочешь посмотреть на меня милую? Как насчет того, чтобы я сожгла эту комнату? Интересно, насколько милой я покажусь тебе тогда.
Он слегка усмехнулся.
– Ну, мне бы все равно показалось это милым. Хотя храмовники вряд ли бы со мной согласились.
– Они сбежались бы сюда, – раздраженно ответила она. – Мне надоело, что меня игнорируют.
– Ну, так почему бы не сказать им? В конце концов, они прямо здесь.
– Ты думаешь, я не скажу? – она повернулась лицом к двери кабинета. – Мы ждем уже час. Они не могут так с нами поступать!
Рис не знал смеяться ли прийти в ужас, и
– Дыханье Создателя, женщина! Может, успокоишься? Ты знаешь, почему нас привели сюда. Не сажай в их головы другие мысли
– Ты думаешь, этих мыслей там ещё нет? Они решили, что один из нас виновен. И теперь просто пытаются это доказать.
Она подошла к пустому креслу возле него и села. И мгновенно встала, как будто бы сидение было уступкой, на которую она ещё не была готова.
– Учитывая все, что им известно, эти убийства могут быть делом рук одного из храмовников! Такое приходило им в голову? У кого ещё могут быть ключи к подземельям?
Рис вздохнул, потирая виски. Само собой, Адриан упомянула свою любимую теорию всего-то в пятый раз – как будто это его нужно было уговаривать.
– Знаешь, у меня от твоих криков голова болит, – пожаловался он.
– Признайся, ты взбешен так же, как и я.
– Если под бешенством ты понимаешь безумие, то да. Мы оба совершенно безумны, – он хитро подмигнул ей, и она не смогла сдержать печального смешка, хоть и закатила глаза при этом. Это самую малость успокоило ее, как обычно. – По правде говоря, я слышал, что не все жертвы были найдены в подземельях. Один был из учеников.
– Ты же не Йолена имеешь в виду? Мне казалось, он не справился со своим Истязанием.
– Так думали все, но я услышал, как храмовники говорили об этом во дворе несколько дней назад. Они говорили о Йолене, упоминали его имя.
– Они разговаривают там, где их могут подслушать?
Он подмигнул.
– Ты будешь удивлена тем, как здорово действуют эти мои чары. Притворяешься, что занят чем-то по уши, и слушай, сколько влезет. Действует даже на храмовников.
Она проигнорировала его шутку, задумчиво постукивая себя по подбородку.
– Йолен так плохо справлялся с заданиями. Чародей Адриа говорила, что единственное, что он хотел на протяжении той последней недели, это спрятаться в своей комнате – он ужасно боялся Истязания. Когда я не увидела его среди Усмиренных, я подумала...
– Как и я, – Рис кивнул.
Ничего необычного в том, что ученики иногда просто исчезали. Храмовники без предупреждения забирают тебя среди ночи для прохождения Истязания. Преуспей – и станешь полноправным магом. Облажайся – и ты покойник. Откажешься от испытания, и тебя подвергнут Обряду Усмирения и превратят в лишенное эмоций бесполое создание. Кому-то такая судьба казалась более предпочтительной, но Рису в это было трудно поверить. Он без содрогания мимо Усмиренных пройти не мог – по его мнению, лучше было погибнуть, чем всю оставшуюся жизнь смотреть на мир этими мертвыми глазами.
Однако магам ничего не говорили, когда кто-то проваливал Истязание. Ученик просто исчезал. Это часто случалось, и, учитывая то, что жизнь мага никогда не принадлежала ему самому – его могли перевести в другой Круг или отправить на службу по заданию Церкви, не спросив его самого – быстро привыкали к тому, что люди приходят и уходят. О таких вещах не расспрашивали. Убийств могло быть намного больше, чем подозревали маги, и только храмовники могли знать точно.
– Они должны рассказать нам, – негодовала она, видимо думая о том же, о чем и он. – По крайней мере, Первому Чародею. Они не могут держать нас в неведении вечно.
– Думаю, они сказали бы иначе.
Он ожидал, что Адриан снова взорвется, но вместо этого она задумалась. Она повернулась и прошла к сводчатому окну, смотря на расположившийся внизу город. Он знал, о чем она думала. Он прошел свое Истязание почти двадцать лет назад, и с тех пор он позволял себе верить, что он имеет какое-то значение для Круга, что они ценят его способности и вклад. И было нелегко, когда ему напоминали насколько это далеко от истины.
С тех пор как Церковь приказала распустить Коллегию Чародеев, обстановка становилась все более и более напряженной. Временно прекратили выдавать разрешения на путешествия. Собрания были запрещены, и даже в те редкие случаи, когда позволялось созвать ассамблею в Большом Зале Белого Шпиля, Первому Чародею было нечего сказать. По идее, он должен был быть их лидером, защитником, но теперь, по-видимому, он был им лишь формально.
Конечно, велись разговоры о восстании. Они были всегда. Год назад маги в далеком городе Киркволле восстали, и, учитывая, что произошло с ними, Рис не был удивлен, что разговоры так и остались разговорами. Временами он гадал, изменится ли когда-нибудь ситуация. Если дать волю Адриан, то изменится, и иногда он даже соглашался с ней.
Он вскочил, когда дверь кабинета Рыцаря-Командора внезапно открылась. Адриан развернулась, её раздосадованное выражение лица говорило о том, что она собирается высказать этому человеку пару ласковых слов; но они оба были сильно удивлены, когда вместо него в дверном проеме увидели женщину. Это была Рыцарь-Капитан Евангелина, в полном облачении храмовников, и было очевидно, что она не была расположена к шуткам.
Первый Чародей был возле нее. Эдмонде был старейшим из магов Белого Шпиля, поседевший и согнувшийся с годами настолько, что казалось, он едва носит свои черные одежды, готовый рухнуть под их тяжестью. Сейчас он выглядел побежденным, его руки тряслись от усталости настолько, что лишь опираясь на свой посох, он мог сохранять прямое положение. Он взглянул на Риса, и в его затуманенных глазах читалось извинение – за то, что он сказал им, или за то, что должно произойти, было непонятно – и медленно побрел из комнаты, постукивая посохом, не произнеся ни слова.
Сэр Евангелина смотрела на уходящего Первого Чародея, и на мгновение её суровый образ растаял. Она закрыла глаза и вздохнула, коротко и устало, как человек, который вынужден сделать что-то неприятное. Когда она снова открыла их, этого момента будто бы и не было.
– Чародей Рис, – сказала она, указывая ему войти.
Адриан сделала шаг вперед.
– А я? – требовательно спросила она.
– В свое время.
– Так значит, я останусь здесь до тех пор, пока вы, к черту, не будете готовы? Почему с нами обращаются как с преступниками? Если вам нужна наша помощь в расследовании, это вряд ли…