Раскол

Гейдер Дэвид

– Передайте ему, что я вернусь так скоро, как только смогу.

Храмовник кивнул, но не сразу покинул комнату. Он посмотрел на Лелиану, кусая губы от неуверенности, и удивленно приподнял бровь.

– Извините, мадам, но я думаю, что у меня и для вас есть послание.

– От храмовников?

– Нет, вас искал кто-то из прислуги. «Рыжеволосая жрица из окружения Верховной Жрицы», – сказал он. Мне передали, что вас ищет кто-то из старых друзей.

– Из старых друзей? – она казалась заинтригованной. – Он не сказал, кто именно?

– Нет, мадам. Он сказал, что этот друг прибыл из Ферелдена, если вам это что-то говорит.

–

Говорит.

Она повернулась к Евангелине и поклонилась.

– Похоже, наш разговор продолжится как-нибудь потом, сэр. Да хранит вас Создатель.

– И вас.

Смотря вслед женщине, уходящей вместе с храмовником, Евангелина поймала себя на том, что её любопытство подстегнуто ещё больше чем раньше. Ходили слухи, что Верховная Жрица держит при себе агентов, и некоторые из них были бардами – мастерами манипулирования в Игре, иногда выполнявшими роль шпионов и убийц. Если эта женщина была одной из них, то их разговор был опасным.

Евангелина непринужденно прошлась взглядом по бальной комнате, гадая, сколько человек стали свидетелями их разговора и наблюдали за ним. Дойдут ли слова до Рыцаря-Командора? Для храмовников это были тяжелые времена. Восстание в Киркволле стало началом волнений в каждом Круге Тедаса, и последовавшие карательные меры только ухудшили положение. Каждый шарахался от малейшего шороха, ожидая заговорщиков в каждом углу. Белый Шпиль не был исключением.

К счастью, на нее, казалось, никто не обращал внимания. Для Орлейской знати Верховная Жрица была лишь украшением на этом событии, а Евангелина была телохранителем, которого можно было не замечать. Она медленно выдохнула и вернулась к своему посту у возвышения. Чем она должна быть озабочена, так это убийствами. Её расследование пока никуда не привело, и в таких условиях это было непростительной ошибкой. Если ей повезет, в этот раз улик будет больше.

Бал постепенно подходил к завершению, музыканты уже раздавали последние поклоны и убирали инструменты. Некоторые мужчины откланивались для досуга в «вечерней комнате» дворца; так по-светски называлось их время, которое они проводили в пьянстве, курении трубок и других развлечениях, которые не одобрялись их женами. К удобству обеих сторон, это оставляло их женам возможность пожаловаться друг другу на отсутствующих мужей и принять участие в сватовстве. Другие уже откланивались – это были те, кто пытался таким образом уменьшить свои потери, пока они ещё больше не повредили своей репутации – даже если уход перед отбытием почетного гостя считалось признаком слабости.

Как будто почувствовав появившуюся возможность, Верховная Жрица встала со своего кресла. Жрецы позади неё сделали шаг вперед к возвышению и начали громко рукоплескать, чтобы привлечь внимание толпы. Это возымело эффект, и, как только все собрались в ожидании речи, по залу прокатился гул возбужденных разговоров.

Благодарно кивнув своему окружению, Верховная Жрица подняла руки. В церемониальном красном облачении и головном уборе её образ производил впечатление, и по справедливости вся эта знать должна была бы низко кланяться и благодарить Создателя за возможность встретить его Избранную, а не обращаться с ней, как с ещё одним почетным гостем. По своей природе, все присутствующие были слишком пресыщенными, или слишком гордыми, чтобы оказывать такое почтение – но они были готовы изобразить уважение, и через некоторое время в комнате наступила тишина

– Почтенные граждане, братья и сестры! – начала она звонким голосом. – Мы собрались здесь в этот вечер, чтобы возблагодарить Создателя, за то, что по Его воле мы обладаем таким счастьем – богатством, свободой, империей, что простирается сквозь половину Тедаса. Именно в этом городе Песнь Света начала свое шествие к четырем сторонам мира, и посему именно нам следует прекратить считать себя любимыми детьми Создателя.

Верховная Жрица сделала паузу, и с загадочной улыбкой спустилась с возвышения. Евангелина чуть не задохнулась от удивления, и едва скрытая тревога на лицах жрецов, оставшихся на возвышении, говорила о том, что это было неожиданным. По правде говоря, это было неслыханным.

Шепот изумления пронесся по бальной комнате, когда её Преосвященство приблизилась к тем, кто стоял ближе всех. Некоторые неуверенно попятились, пока другие догадались присесть или преклонить колени. Главы Церкви всегда были отчужденными личностями, редко покидающими Великий Собор, за исключением особых случаев. То, что эта согласилась присутствовать на бале, пусть даже по просьбе Императрицы, было неожиданным. Поэтому у знати не было примера, из которого они могли позаимствовать хоть что-то, кроме официальных приемов.

Она взяла за руку старую женщину в элегантном бронзовом платье, присевшую в реверансе, и женщина почти тряслась, приподнимая маску и целуя кольца Верховной Жрицы. Мягко улыбаясь, Верховная Жрица прошла дальше по направлению толпе, которая с готовностью расступилась перед ней. Они практически отскакивали от нее, и Евангелина сравнила их с морем шипящих рептилий, несмотря на все их парики и роскошные платья.

С опозданием она вспомнила свою задачу и подошла ближе, чтобы не отстать от Верховной Жрицы. Её глаза изучали толпу, которая сохраняла дистанцию, даже окружив Жрицу. Несмотря на ужас, прятавшийся за этими масками, было легко догадаться, что их любопытство возбуждено. Возможно, одно из преимуществ того, что облачение Жрицы носит более молодая женщина?

– Мы не должны позволить нашим страхам затмевать наш разум, – продолжила Верховная Жрица. – Мы должны помнить всех тех, кто защищал нас в прошлом от зла, чьи жертвы сделали возможными наше процветание. Мы обязаны им, и все же мы позорно забываем об этом.

Верховная Жрица сделала эффектную паузу, глазами изучая притихшую публику.

– Я говорю о магах. Песнь Света гласит: «Магия существует, чтобы служить человечеству, а человек магии». И это было так. Маги хорошо послужили нам, во многих войнах в течение долгих столетий, но хорошо ли мы служили им во времена мира? Мы не желаем им ни малейшего зла, но, тем не менее, не мы ли причинили им это зло?

–Ты лжешь! – прозвенел крик из толпы.

На мгновение показалось, что никто не знает, кто это сказал. Пробежал шепот крайнего удивления, и знать быстро расступилась, когда из неё вышел незнакомец. Он не сильно отличался от других гостей – лысеющий, но безупречно выглядящий мужчина в черной вельветовой накидке. Однако когда он сорвал маску, она обнажила лицо искаженное страданием и гневом.

– Вы причиняете нам зло намеренно! Это Церковь учит их бояться нас, – продолжил он. – Вы держите нас под каблуком, снова и снова напоминая, что нам позволено жить, только потому, что от нас есть польза.