Расколотая цивилизация

Иноземцев В. Л.

– ------------------

[554] - См.: Frank R.H., Cook P. J. The Winner-Take-All Society. P. 165.

[555] - См.: Lasch Ch. The Revolt of the Elites and the Betrayal of Democracy. P. 177.

[556] - См.: The Economist. 1997. February 8. P. 57.

[557] - Inglehart R. Culture Shift in Advanced Industrial Society. P. 171.

– ------------------

очень редко" [558], можно прогнозировать быстрый рост нематериалистически мотивированного социального слоя, в который будет постепенно перерождаться прежний высший класс индустриального мира.

Внутренняя структура формирующегося нового господствующего класса гораздо более однородна, чем когда бы то ни было ранее. Причем именно приверженность постматериалистическим ценностям в наибольшей мере, на наш взгляд, будет консолидировать его представителей и в той же мере противопоставлять этот новый класс классу угнетаемому, или, правильнее сказать, отчужденному, в котором не разделяются подобные установки.

Новый доминирующий класс обладает при этом всеми признаками, которые достаточны для его определения именно как класса, а не социальной страты или группы. Во-первых, его представители контролируют

ресурс, который становится важнейшим фактором современного производства, -- информацию и знания -- и, более того, фактически способны осуществлять производственный процесс, т. е. создавать новые информацию и знания, без непосредственного участия других членов общества. Таким образом, независимость этого класса от всего остального социума может по мере усиления роли информационного сектора не только не снижаться, но, напротив, продолжать укрепляться. Во-вторых, уже в современных условиях представители этого класса заняли весьма четко определяемое положение в производственной иерархии: они реально контролируют почти весь конечный продукт современного материального производства и процесс создания высоких технологий. Конкуренция индустриального типа и производство, которое может обойтись без новых технологических достижений, сохраняются сегодня почти исключительно в сфере примитивных массовых услуг, куда и стекается низкоквалифицированная рабочая сила, не будучи в состоянии конкурировать с образованными работниками в других отраслях; таким образом, все жизненно необходимые для прогресса общества сферы деятельности контролируются представителями нового класса. В-третьих, в силу того, что этот класс предоставляет в распоряжение общества ресурс, характеризующийся высокой редкостью и избирательностью, именно его представители получают возможность перераспределять в свою пользу все возрастающую долю общественного богатства. В-четвертых, нельзя не отметить и того, что, конституируясь в качестве доминирующего класса, новая господствующая группа современного общества стремительно формирует и противостоящую ей общность, обычно обозначаемую как

– --------------

[558] - Boyett J.H., Conn H.P. Maximum Performance Management. P. 32.

– --------------

underclass, на признаках которой мы более подробно остановимся ниже.

Усилия, предпринимаемые в течение последних десятилетий правительствами ведущих западных стран, показывают, что проблема неравенства, порожденного прежде всего отличиями в образовании и способностях людей современного общества, не может быть эффективно решена посредством перераспределения ресурсов и средств, как это всегда предполагалось ранее. Результаты социальной политики 60-х и 90-х годов диаметрально противоположны, хотя и тогда, и теперь преследуются одни и те же цели -- разве что с возросшей к концу столетия активностью. Таким образом, проблема бедности, которая, как казалось многим американским политикам и социологам, могла быть окончательно снята к середине 70-х годов [559], сегодня не только не решена, но и явно обострилась, а перспективы борьбы с этим социальным злом стали как никогда туманны.

* * *

Итак, проблема углубления неравенства в международном масштабе и вопросы неравномерности распределения национального достояния в рамках развитых стран имеют много общего и должны рассматриваться как проявления единой по своей природе тенденции, характерной для современной постэкономической революции. Оценивая их в таком контексте, мы приходим к постановке основной задачи нашего исследования.

Как оценка современного кризиса в мировом масштабе, так и анализ процессов, происходящих в каждой развитой стране в отдельности, свидетельствуют, на наш взгляд, о том, что с переходом к обществу, основным производственным ресурсом которого становятся информация и знания, резко меняются приоритеты и критерии социального развития. Индустриальное производство и его результаты не могут более служить свидетельством мощи отдельных государств на мировой арене в той же мере, в какой доходы работников индустриального сектора в пределах каждой из развитых стран не могут обеспечить им не только социального роста, но даже сохранения прежней доли в национальном богатстве. Основой конкурентного потенциала любой страны оказываются теперь те новые знания, которые она способна продуцировать и применить для нужд других секторов производства, а не масштабы благ, создаваемых непосредственно в этих странах; точно так же

– --------------

[559] - См.: Davis В., Wessel D. Prosperity. P. 71.

– --------------

никакие иные способности человека, кроме его умения создавать уникальный продукт, отличный от всех прочих, изобретать новые производственные и социальные технологии, не могут и не смогут в будущем обеспечить ему резкое повышение имущественного и социального статуса. В новых условиях, и это вытекает из всего сказанного выше, развитие общества становится зависимым от развития составляющих его личностей; там, где нет такой зависимости, поступательное развитие общества обеспечивается исключительно вмешательством государства, и вряд ли такое развитие сможет быть устойчивым и самодостаточным. Все эти факторы обусловливают гораздо большую хрупкость и неустойчивость нового общества по сравнению со всеми ему предшествовавшими.

Исследуя соотношение внутренних проблем современных постиндустриальных стран и динамики мирового хозяйственного кризиса последних нескольких лет, мы приходим к выводу о тесной и в то же время неоднозначной их связи. С одной стороны, социальное расслоение в рамках самих развитых держав является безусловно первичным по отношению к событиям, развертывающимся на мировой арене и воплощающимся прежде всего в кризисе индустриальной по своей сути модели мобилизационного развития. С другой стороны, именно неудача попыток догоняющего развития, особенно очевидная в последние годы, поставила в центр исследовательского внимания внутренние проблемы постиндустриальных обществ. Таким образом, мы сталкиваемся с весьма типичной для социальной науки ситуацией, когда глубинные, сущностные процессы оказываются

предметом анализа только в том случае, если их весьма отдаленные проявления достигают очевидного масштаба и болезненной остроты. В контексте проблем, рассматриваемых нами, такая острота обусловливается прежде всего тем, что, в отличие от отдельных национальных государств, в мировом масштабе сегодня отсутствуют эффективные рычаги регулирования хозяйственных и социальных процессов. Именно поэтому кризис индустриальной модели развития оказался наиболее актуальной научной и практической проблемой не в самих развитых государствах более трех десятилетий назад, где и когда он, собственно, и возник, а в контексте мирового разделения труда, где этот кризис приобрел наиболее масштабные формы и оказался исключительно болезненным.

Таким образом, в условиях переживаемой человечеством первой фазы постэкономической трансформации цивилизация как бы раскалывается на основе парадоксального фактора, каким является прогресс научного знания, которое должно по своей природе служить объединению людей. Тем не менее, совершенно очевидна разделенность современного мира на постиндустриальный центр и индустриальную, а отчасти даже доиндустриальную периферию, причем естественная конвергенция этих составляющих представляется сегодня абсолютно нереальной. Но и в пределах самого постиндустриального центра также оформились два противостоящих класса -- с одной стороны, класс владельцев и распорядителей знаний и технологий, с другой -- подавленный класс, неспособный найти достойного места в структуре информационного хозяйства. Суть конфликта, зреющего в противостоянии этих сил, представляется достаточно близкой по своей природе, хотя в одном случае речь идет о международном конфликте, а в другом -- о внутренних проблемах стран Запада. Как интеллектуальные работники, чья доля в национальном богатстве постиндустриальных стран неуклонно растет на протяжении последних двадцати лет, во все большей мере ставят перед собой постматериалистические цели, так и развитые страны в последние годы как никогда ранее стремятся к формированию в мировом масштабе стабильного и безопасного международного порядка; однако, как мы видели, внешне вполне справедливые и гуманистические усилия не порождают сокращение и преодоление неравенства, на что они, казалось бы, нацелены, а приводят к обострению социальной и международной напряженности, усилению неравномерности распределения любых видов материальных и нематериальных благ, услуг, информации и капитала в рамках отдельной страны и мира в целом.

Дж.К.Гэлбрейт полагает, что "справедливое общество не стремится установить в распределении доходов равенство, не соответствующее ни природе человека, ни характеру и мотивации современной экономической системы. Как известно, люди коренным образом различаются по тому, насколько они хотят и умеют делать деньги. Причем источником той энергии и инициативы, которые служат движущей силой современной экономики, является не просто жажда богатства, а желание превзойти других в его накоплении", но, -- заключает он свою мысль, -- "такого положения справедливое общество допустить не может; для него также неприемлемо любое оправдание... существования подобного неравенства" [560]. Стабильность мировой хозяйственной системы находится в настоящее время под угрозой -- фактически вне зависимости от того, какими окажутся действия лидеров современных великих держав. Кризис глобального рыночного хозяйства объективно выводит на первый план проблемы "справедливого общества" в глобальном его измерении. По мнению большинства авторитетных исследователей, открытое общество, соответствующее

– --------------

[560] - Galbraith J. К. The Good Society. The Humane Agenda. P. 59, 60.

– --------------

западным ценностям, может быть построено только во всемирном масштабе. Причем это мнение не поколеблено даже очевидными неудачами японской модели индустриализации, "прорыва" азиатских стран, экспериментов Запада в Латинской Америке и России, катастрофической неспособностью развитых стран преодолеть негативные тенденции, связанные с экологическим ущербом, который наносится нашей планете хозяйственным развитием (или, напротив, неразвитостью) отдельных стран "третьего мира". В этом, на наш взгляд, проявляется недооценка проблем, имеющих по своей сути аналогичную природу, но проявляющихся на локальном уровне, в границах отдельных развитых экономик. Эксперты и социологи, ратующие за укрепление стабильности в мировом масштабе, не отдают себе отчета в том, что выступают тем самым за обострение противоречий, которые уже сегодня вполне различимы внутри постиндустриальных держав.

В течение последних двадцати лет, особенно углубивших разрыв между индустриальным и постиндустриальным мирами, с одной стороны, и между индустриальным и постиндустриальным секторами хозяйства внутри развитых стран -- с другой, Запад продолжал находиться в плену двух опасных иллюзий. Считалось (и на то имелись определенные основания), что западная социальная модель уверенно завоевывает все новые пространства и этот процесс способствует укреплению доминирующих позиций самой западной цивилизации. Тем не менее, сегодня становится очевидным, что, во-первых, гигантские инвестиции развитых стран создали в отдельных регионах мира не более чем индустриальные экономики и что, во-вторых, дальнейшее поддержание их устойчивого функционирования потребует намного больших вложений, чем все ранее поощрявшиеся программы развития. Причина -- в принципиальной неспособности индустриального мира конкурировать с постиндустриальным. Вторая иллюзия состоит в уверенности, что социальной системе развитых стран не угрожает никакая изнутри возникающая нестабильность, поскольку острота традиционного классового конфликта устойчиво и неизменно снижалась в течение этих десятилетий. В определенной мере и это мнение было правильным, однако придерживавшиеся его аналитики игнорировали возможность развертывания социальных противоречий нового типа, адекватных постэкономическому общественному состоянию; и сегодня также становится ясно, что поддержание некоего "оптимального" в данном контексте равенства в обществе потребует таких усилий, которые до сих пор трудно было представить.