Расколотая цивилизация

Иноземцев В. Л.

На протяжении 1992-1997 годов поражение правительства стало очевидным еще на двух стратегических направлениях. С одной стороны, оказались неудачными его попытки стимулировать внутреннее конечное потребление, что могло бы повысить спрос на японские товары на отечественном рынке. На протяжении этих лет оно практически оставалось неизменным, что иллюстрируется колебанием расходов на текущее потребление между 349,6 и 357,6 тыс. иен в год на семью -- и это несмотря на пять пакетов экстренных мер по сокращению налогов и повышению доходов, предложенных правительством за этот период! Отметим, что общая стоимость самих этих оказавшихся столь безрезультатными мер оценивается астрономической суммой, превышающей 800 (!) млрд. долл. В 1998 году было объявлено о новых акциях правительства, направленных на выделение 123 млрд. долл. дополнительных средств для развития потребительского рынка; ответом стало резкое снижение трат, упавших до минимального

с середины 80-х годов уровня в 338 тыс. иен на семью в год[99]. С другой стороны, массовое банкротство мелких и средних компаний выбрасывало на рынок труда множество работников (около 630 тыс. только в промышленном секторе между 1990 и 1997 годами[100]), что вызывало быстрый рост безработицы. В условиях, когда государственные кредиты уже не могли использоваться для решения этой проблемы, так как снижение ставки при уже достигнутых ею близких к нулю значениях было очевидно невозможным, правительству оставалось лишь наблюдать, как безработица прибывала почти на 10 процентов в год на протяжении 1992-1998 годов[101]; в результате впервые в послевоенной истории доля безработных оказалась на том же уровне, что и в США[102].

Тем не менее японское руководство было вдохновлено своими успехами в деле оживления экономики в 1996 году и надеялось на лучшее. "Правительство верило в реальность подъема экономики, в то, что с очередным падением курса иены по отношению к доллару худшие годы Японии, последовавшие за бумом, остались позади. На самом же деле источником роста служили огромные суммы государственных средств, закачиваемых в экономику в качестве чрезвычайных мер, принятых в стране в период с 1992 по 1995 год" [103]; в силу этого основные ориентиры и цели экономического развития были сохранены фактически в неизменном виде.

[99] - См.: Maclntyre D. Spend, Japan, Spend. P. 30.

[100] - См.: Poweil В., Kattoulas V. The Lost Decade. P. 17.

[101] - См.: The Economist. 1998. September 26. P. 24.

[102] - См.: The Economist. 1998. June 20. P. 23.

[103] - The Economist. 1998. March 21. P. 26.

Между тем, на наш взгляд, японская экономика обладала бы шансами на определенное развитие только в единственном случае: если бы ее руководители сумели отказаться от той модели, которую Т.Сакайя очень удачно охарактеризовал не как "развитый (advanced)", а как "доведенный до предела (ultimate)" индустриализм и в которой "из-за отсутствия прогрессивных элементов не возникает новых идей и понятий" [104]. Искусственная стабилизация ситуации могла бы принести пользу только в том случае, если бы Япония в середине 90-х годов отказалась от политики чисто индустриальной экспансии и сконцентрировалась на внутренних проблемах, даже ценой снижения своей роли в Азиатско-Тихоокеанском регионе при усилении влияния США. Однако такой ход событий вряд ли был возможен -- как по чисто политическим соображениям, и в первую очередь в силу привлекательности азиатских рынков, так и по экономическим причинам, и прежде всего -- из-за отсутствия научно-технической политики, способной в течение периода тактического отступления перестроить структуру экономики настолько, чтобы она стала саморазвивающейся и функционирующей без постоянных государственных дотаций и искусственной накачки инвестиций.

Вместо необходимого пересмотра позиций творцы японской экономической политики избрали вариант, казавшийся им наиболее эффективным из остававшихся в их распоряжении: организовать новую волну экспансии в Азии и таким образом добиться реванша за поражения в США и Западной Европе, а также трудности на внутреннем рынке. Если в конце 80-х годов японские инвестиционные фонды держали до 60 процентов своих активов в американских ценных бумагах, то к 1994 году их доля снизилась почти в пять раз, до 13 процентов; на этом фоне вложения в акции и ценные бумаги наиболее быстро развивавшихся азиатских "тигров" увеличились с 18 до 75 процентов[105]. Уже в 1991 году объем экспорта японских товаров и услуг в Юго-Восточную Азию, составивший 96 млрд. долл., превзошел экспорт в США; темпы роста стоимостной оценки поставляемых в ЮВА товаров составили в период 1986-1991 годов не менее 25 процентов в годовом исчислении[106]. За десять лет, с 1985 по 1995 год, основные японские производители электроники, такие, как "Сони", "Мацусита" и "Саньо", увеличили долю своих продаж в Юго-Восточной Азии с 5-6 до 20 и более процентов, и до самого последнего времени

[104] - Sakayia Т. What Is Japan? P. 264.

[105] - См.: Hartcher P. The Ministry. P. 229.

[106] - См.: Cargill T.F., Hutchison M.M., Ito T. The Political Economy of Japanese Monetary Policy. P. 87.

большинством kelretsu страны региона рассматривались как крупнейший рынок для уже разработанных массовых продуктов[107].

С 1990 по 1996 год число японских банков, имеющих отделения в азиатских странах,

выросло с 83 до 161. Их прямые кредиты производственным фирмам Таиланда, Индонезии, Малайзии, Филиппин и Южной Кореи оценивались в 1996 году в 97 млрд. долл., что в четыре раза превышало вложения американских банков; при этом наибольшие суммы направлялись в наименее развитые и, казалось бы, обладавшие максимальным потенциалом государства: так, на Таиланд и Индонезию приходилось более 60 процентов общего объема кредитов в страны ЮВА. На тот период он составлял около 119 млрд. долл., что почти на 20 процентов превышало суммарные кредиты, выданные государствам региона банками США, Великобритании и Германии[108].

К началу 1997 года японские банки и финансовые компании владели 53 процентами всех долговых обязательств частных компаний в Таиланде и 40 процентами подобных же обязательств в Индонезии[109]. Сумма кредитов, выданных азиатским странам, впоследствии наиболее пострадавшим от кризиса 1997-1998 годов, составила почти 43 процента суммарного капитала японской банковской системы[110].

Ежегодный экспорт японских товаров в страны Юго-Восточной Азии достиг в этот же период суммы в 170 млрд. долл., но особое значение приобрели для японских предпринимателей прямые инвестиции в экономику этого региона. В 1996 году "Мицубиси" получал от экспорта в Азию доходов на 25 млрд. долл.; здесь же была занята четверть рабочей силы концерна "Сони"; в Таиланде, Малайзии и Индонезии японские фирмы обеспечивали работой до 7 процентов всего трудоспособного населения этих стран. В целом, более 20 процентов японского экспорта направлялось в начале 1997 года в пять стран, которые в максимальной степени пострадали от последнего финансового кризиса, -Таиланд, Индонезию, Малайзию, Южную Корею и Филиппины[111]. Как и раньше, банки и промышленные компании стремились к извлечению спекулятивных прибылей из самых "перегретых" секторов рынка:

[107] - См.: Ernst D. Partners for the China Circle? The East Asian Production Networks of Japanese Electronics Firms // Naughton B. (Ed.) The China Circle. Economics and Electronics in the PRC, Taiwan, and Hong Kong. Wash., 1997. P. 225.

[108] - См.: McLeod R.H., Gamaut R. (Eds.) East Asia in Crisis. P. 275.

[109] - См.: The Economist. 1997. October 11. P. 97.

[110] - См.: Goldstein M. The Asian Financial Crisis: Causes, Cures and Systemic Implications. Wash., 1998. P. 21.

[111] - См.: World Economic Outlook. A Survey by the Staff of the International Monetary Fund. May 1998. Wash., 1998. P. 44.

несмотря на явно завышенные цены на недвижимость в странах Юго-Восточной Азии, японские инвесторы направили в 1996 году на приобретение или строительство промышленных и офисных сооружений в Таиланде, Малайзии, Индонезии и на Филиппинах более 5,7 млрд. долл. из общей суммы соответствующих инвестиций в регион, удерживавшейся на уровне около 10 млрд. долл. [112] Высокая доходность таких вложений позволяла японским экспертам прогнозировать дальнейшую экспансию подобных проектов в 1997 году. Этот пример служит яркой иллюстрацией того факта, что уроков из предшествующего кризиса извлечено не было.

В условиях, когда дивиденды, выплачиваемые по акциям японских компаний, снизились до 0,8 процента даже в относительно успешном для экономики 1996 году, азиатская экспансия, казалось бы, могла исправить положение. Однако японские предприниматели не учли двух достаточно очевидных даже на первый взгляд обстоятельств: с одной стороны, они не заметили, что в азиатских странах, фактически повторявших японскую модель развития, также формируются предпосылки опасного кризиса; с другой, они явно недооценивали масштабов финансовых проблем внутри самой Японии. Наконец, в качестве отдельного фактора можно отметить то обстоятельство, что правительство страны и японский большой бизнес преувеличивали возможности своего контроля над ситуацией в Азии.

В августе 1997 года азиатский финансовый кризис стал реальностью. Более подробно мы рассмотрим его несколько ниже, здесь лишь отметим, что не может не удивлять, в какой степени он повторил японский опыт 1990-1993 годов, хотя, как и следовало ожидать, оказался гораздо более тяжелым. Удар, нанесенный им по японской экономике, также оказался исключительно мощным. Падение японского индекса только с 15 до 14 тыс. пунктов должно было, по мнению экспертов, привести к прямым потерям для 20 крупнейших инвесторов в сумме не менее 100 млрд. долл. [113]; между тем минимальное в 1998 году значение индекса оказалось ниже 13 тыс. пунктов, что означало увеличение потерь минимум в 2,5 раза. Акции японских банков только за вторую половину 1997 года потеряли до 40 процентов своей докризисной стоимости[114]. Два из 20 крупнейших финансовых институтов страны -- "Хоккайдо Такусоку Бэнк" и "Ямайичи Секьюритиз" -- обанкротились по причине как рискованной кредитной политики, так и очевидных злоупотреблений руководства в течение первых же месяцев после