Расплата за жизнь
Шрифт:
— Они и моего отца убили. Они прячутся в доме. Я знаю в каком. Хотите, покажу? Но их много. Вы, один, всех не одолеете. Семь или восемь бандитов. А во дворе того дома — две собаки! Здоровущие, больше нашего осла. Чуть кто к забору — брешут так, что в конце улицы люди просыпаются. И все боятся этого дома. Обходят его подальше. Там и люди — хуже собак. Вы постерегитесь! Не ходите один. А то убьют. Папка сильнее был, и то одолели. У нас ничего не было, а у них — наганы…
Когда пробило три часа ночи, чекисты незаметно подошли к дому,
Две громадные кавказские овчарки и впрямь подняли брех. Но усыпляющие пули заставили их вскоре умолкнуть.
Мужик в подштанниках, лохматый и сонный, выглянул из двери посмотреть, что случилось. И тут же его взяли чекисты. Да так, что и опомниться не успел.
Пока двое тащили его в машину, остальные вошли в дом. Здесь недавно закончилась крепкая попойка.
На неприбранном столе вповалку лежат пустые бутылки. Запах домашнего вина и чачи — домашней водки — перемешался с запахами овечьего сыра, лука и рыбы. В тарелках с остатками еды — кучи окурков.
Нет, не на чердаке — в соседней комнате спали вповалку на полу восемь мужиков, понадеявшихся на собак. Когда скрутили двоих, остальные проснулись. Вмиг протрезвели. Схватились за оружие. Но куда там! Рукопашная схватка была жаркой. Потапову пришлось взять на себя главаря банды — кряжистого, крепкого мужика, увертливого и упрямого. Он попер на Сашку с ножом, Но получил подсечку. Упал. И едва Потапов бросился к нему, чтобы завернуть руку, тот уже вскочил на ноги и снова с ножом. Удар в челюсть был оглушающим. Сашка владел этим приемом в совершенстве. Но главарь лишь слегка пошатнулся. Глаза загорелись бешенством. Он сделал ложный выпад и скользнул вбок. Но лишь куртку пропорол ножом. От досады зубами заскрипел.
— Ну! Сдохни, лягавый! — метнул нож. Тот со свистом пролетел над головой. Потапов пригнулся. Сшиб с ног главаря ударом головы и вдавил в пол.
— Получи сдачу! — коротко ударил ребром ладони по сонной артерии. Мужик дернулся. Затих. Его, уже беспомощного, уволокли чекисты в машину.
Когда все бандиты были закрыты в машине, Сашка решил проверить чердак дома. Там он увидел перепуганную насмерть старуху.
Вместе с нею плакала девушка. Она готова была целовать сапоги чекистов, избавивших их семью и дом от своры бандитов.
— Нет, не убили никого! Но из–за них ушел из дома младший брат. В деревню, к родне. Переждать решил. А к вам не обратился потому, что боялся и не верил, — сказала девушка. И принялась убирать дом.
Главарь банды по кличке Муха даже скрывать не стал, что собственноручно убил Тихомирова.
— Случись встретиться, и сегодня его размазал бы! Он, падла, достал нас! Не хотел дышать тихо, как ему велели. Пришлось заставить. И тебя, если поймаю, живым не оставлю! — крутнул круглой и лысой, как пудовая гиря, головой.
Руки коротки! От нас не сбежишь. И за убийство чекиста сполна получишь! — усмехнулся Потапов.
— Послушай! Ты еще не успеешь порадоваться, что нас накрыл,
Потапов тут же позаботился, чтобы всю банду под усиленным конвоем увезли из Сумгаита в Баку, в тюрьму, откуда никому не удавалось сбежать.
На следующий день ему сообщили, что вся банда доставлена в тюрьму, где содержались особо опасные преступники.
Потапова заверили, что уйти, сбежать оттуда не сможет никто.
Александр довольный возвращался домой, как вдруг услышал сзади голос:
— Дядь! Подождите меня!
Потапов увидел Карена.
— А говорили, что теперь нас никто не тронет, всех бандитов поймали!
— Да, всех накрыли!
— А кто моего деда убил сегодня ночью? — всхлипнул мальчуган.
У Александра лоб вспотел. Уже через час, побывав в доме старого Ашота, узнал от женщин подробности, собрал оперативную группу:
— Опять опоздали. Не решился мальчонка засветло к нам появиться. Понятно, боялся за себя и женщин. Опасался расправы. Бандиты, конечно, успели уйти. Но… Засаду на них устроить надо. В этом деле замешан Рафит. Известный негодяй и живодер.
— За что он старика убил? — спросил Артем.
— Не тебе такие наивные вопросы задавать! Сказал прямо: за Муху отомстил. Мол, кроме Ашота никто не рискнул бы засветить. А услышал это Карен. Он и сказал о том.
— Вряд ли Рафит туда появится! С кем ему там счеты сводить?
— Никто во всем Сумгаите не знает, что банда Мухи уже в Баку. Считают, что в милиции. И… попытаются напасть, чтобы дать возможность сбежать. Как сами знаете, эти не побрезгуют» не постыдятся поставить впереди себя детей и женщин. Карена выволокут в первую очередь. Свой лоб они не станут подставлять. Вот потому и говорю о засаде, — пояснил Потапов.
— Но в доме, где покойник, много народу. Вряд ли решатся, — не соглашался Артем.
— Наоборот! Проститься с Ашотом придут лишь старики и женщины. Самые что ни на есть подходящие для живого щита. И не дай Бог кому из них сделать шаг в сторону, чтобы уйти. Убьют тут же. И тебе, Артем, известно это не хуже чем мне. Именно в этот дом они придут. И непременно сегодня воспользуются ситуацией. А совести у них не было никогда!
Через десять минут чекисты незаметно подошли к дому, на крыльце его стояла крышка гроба, а из дверей и окон слышался неутешный, надрывный плач женщин.
— Ну и дела! Душу вывернут эти бабы своим воем. При жизни, небось, пилили за всякую безделуху, рюмашку жалели поднести. А теперь воют на весь свет. Все они такие — бабы! Только мертвого мужика жалеют. Пока живой — в могилу загоняют! Тьфу, стервы! — ругался сибиряк Семен, проработавший чекистом всю свою жизнь. Он считал, что никто на свете не разбирается в бабьей натуре, как он.
Кто–то из группы, не выдержав, рассмеялся в кулак:
— По тебе, Семушка, когда помрешь, только каталка на полке взвоет. От того, что осиротеет без твоей шеи.