Распущенные знамена

Екатеринбург

2012

Одним из вечеров июня 1917 года вблизи захолустного южного городка Анапа безобразил шторм. Однако к полуночи стал уставать, а после того, как выплюнул на песчаный пляж обнажённое мужское тело, вскорости и

затих. Тело осталось лежать на животе, возле самой кромки воды, изредка подавая отдельными частями (путём их подёргивания) сигнал: «Я жив!». Таким и нашли его ранним утром следующего дня седая старуха в застиранном платье да босоногий малец, промышлявшие вдоль кромки моря подачками, которые оставил на берегу вчерашний шторм. Словили, в общем, подарочек!

АРТУР

Просыпаться было как минимум странно. Во-первых, жёстко. То, на чём лежало моё почему-то измученное тело, явно не было ортопедическим матрасом, коим — это я помнил отчётливо — комплектовалась кровать гостиничного номера. Во-вторых, странный шум. Кондиционер так шуметь не должен, даже если стал в одночасье неисправным. Но — чёрт возьми! — так вполне может шуметь близкий прибой.

Мысль оказалась настолько пробуждающей, что я тут же открыл глаза. И моментально закрыл. То, что я увидел, никак не могло быть реальностью, а значит, я всё ещё сплю, и мне только снится, что я проснулся. Ну что, попробуем проснуться ещё раз? Хмм… а дальше вроде и некуда. Осторожно разлепляю веки и вижу всё ту же безрадостную картину: низкий потолок, оклеенные какими-то картинками стены, — в полумраке не разобрать, какими, — небольшое окно, за которым виднеются… сети что ли? Точно не гостиничный номер. Какое-то шевеление — и в поле зрения возникает старуха с ужасно морщинистым лицом, всматривается и кричит в сторону двери:

— Тимка, подь сюды, наш утопленник очнулся!

Тимка — не иначе её дед, который до того сидел на крыльце и караулил разбитое корыто, а теперь торопится в избу, посмотреть на ожившего утопленника…

Вот тебе и дед! Пацанёнок сопливый. Смотрит радостно и участливо.

— Водицы испить хотите?

Мычу нечто неопределённое. Говорить пока почему-то не получается. Пацанёнок кивает и шмыгает бабке за спину, откуда возвращается с ковшом в руке. Подсаживается в изголовье.

— Давайте я вам подмогну!

Осторожно засовывает ручонку под шею и пытается приподнять. Хочу ему помочь и тут же издаю хриплый стон. Невольно хватаюсь за голову, как бы пытаясь поймать возникшую в ней острую боль, натыкаюсь рукой на повязку. Делаю пару судорожных глотков, бормочу что-то вроде «спасибо» и уже с закрытыми глазами опускаю голову на подушку. Я вспомнил!

**

Дешёвое, но, в общем, вполне приличное вино (не пойло!) создавало в голове приятный шум, а шалунья Ларочка, то и дело норовившая опереться на него не потерявшей упругости грудью, добавляла в обволакивающий душу коктейль по имени «кайф» солидную толику сладкой истомы. И что важно: и вино, и Ларочка чётко вписывались в среднесуточный «All inclusive» (4000 российских рублей) — большего Артур себе позволить не мог. Не мог, не потому что НЕ МОГ, а не мог, потому что не считал более высокую сумму целесообразной. Съём «так себе ничего» номера в относительно недорогой гостинице, расположенной в районе яхт-клуба, составлял в это время года ровно половину его «All inclusive». К разгульной жизни Артур был устойчив, к еде непривередлив, вином довольствовался домашним — на всё это оставшейся половины вполне хватало, даже ещё и оставалось на кое-какую мелочь. К мелочи Артур относил, в том числе, сувениры и женщин.

«А чё ж так-то?» — спросите вы, имея в виду, конечно, женщин. Тут всё очень просто. По внешнему виду Артур был типичным мачо, и к своим тридцати трём годам сумел сохранить вполне спортивную фигуру. Женщины на таких и без денег гроздями вешаются. Однако Артур никаким боком не причислял себя к любителям сексуального экстрима. Роковые красавицы

ему на фиг не были нужны, из остального контингента утомлённых солнцем женщин он волне мог выбрать что-нибудь стоящее и не дорогое. Он и выбрал. Заприметил её ещё в гостинице. Решил, что соседка — это удобно. Проследовал за ней до пляжа. Подождал, пока разденется. Убедился, что не ошибся в выборе, и вскоре встал возле её лежака, загородив собой солнце. В ответ на недовольный взгляд одарил белозубой улыбкой.

— Вы позволите расположиться рядом с вами?

Дама прошлась по его фигуре оценивающим взглядом. Когда взгляд опустился ниже пояса, левая бровь красавицы слегка приподнялась. Она вернула Артуру улыбку и утвердительно кивнула. Завязавшийся между ними банальный курортный роман протекал ровно, и сегодняшней ночью должен был, при полном непротивлении сторон, достичь положенной кульминации. Вволю напрыгавшись на дискотеке, Артур и Ларочка, взбодрившись для верности заранее припасённым вином, брели в обнимку по ночной набережной в сторону гостиницы. Какого лешего Артура потянуло на пляж? Ладно, был бы он любителем ночного купания — так нет! А тут, словно чёрт в него вселился: пойдём и всё! Быстро избавившись от лишнего, Артур нетерпеливо посматривал на подругу. Ларочка опустилась на песок возле его одежды и отрицательно покачала головой:

— Я не хочу. Купайся один. Я тебя тут подожду.

Вода казалась удивительно тёплой, хотя на самом деле вряд ли превышала двадцать градусов. Артур, размашисто выбрасывая вперёд то одну, то другую руку, всё дальше уплывал от берега. Когда ногу свело судорогой Артур, стараясь не поддаваться панике, набрал в грудь как можно больше воздуха и нырнул, безжалостно вонзая ногти в онемевшую икру. И ведь отпустило! Артур рванулся к поверхности, но ударился обо что-то головой, может, о колокол, гул которого у него в голове прекратился лишь с потерей сознания…

Ларочка сидела на песке, обняв колени руками. Своего спутника она уже давно потеряла из виду, и теперь просто смотрела на лунную дорожку, переливающуюся на глади моря. Она не сразу сообразила, что Артур как-то уж очень долго плавает. А когда сообразила, то встала и пошла к кромке прибоя, долго всматривалась, но так никого и не разглядела среди накатывающих на берег волн. Кричать и звать на помощь поостереглась. Будучи женщиной рассудительной, посчитала, что мужчинку, конечно, жаль, но, видно, судьба у него такая. Криком она ему теперь точно не поможет, а к себе ненужное для замужней женщины внимание привлечёт. И, огорчённая, но уверенная в своей правоте, ушла с пляжа, не притронувшись к сиротливо лежащей на песке одежде. На другой день полиция её, разумеется, допросила, но она ответила, что с Артуром рассталась сразу после дискотеки, и с тех пор больше его не видела…

**

Артур сидел на лежанке, прикрывшись лоскутным одеялом. Подошла бабка.

— Оклемался, паря?

— Да, вроде… — не совсем уверенно ответил Артур, и, чуть смущаясь, спросил: — А где у вас туалет?

Этот, казалось бы, простой вопрос бабку неожиданно развеселил.

— Какие у нас тут туалеты? В их городские барышни наряжаются, а нам они ни к чему. — Потом посмотрела на обалдевшего от непонимания Артура и сжалилась: — Может, тебе до ветру треба?

Артур опять мало что понял, но на всякий случай кивнул. Бабка хмыкнула, отошла, вернулась, держа в руках затрапезного вида штаны. Кинула их Артуру. — Прикрой срам! — Дождалась, пока тот натянет штаны прямо на голое тело. — Пойдём, покажу.

Они вышли на улицу, и бабка указала костлявым пальцем в сторону каких-то кустов. — Нужник там! — Добавила уже в спину: — Лопух по дороге сорви, коли нужда большая…

Нужник выглядел гораздо хуже, чем можно было вообразить. Но разве у Артура был выбор? И с лопухом он оскандалился: чёртов лист просто размазал попавшее в него содержимое по нижним полушариям. Пришлось, прикрывшись штанами, отступать в сторону моря. У самой воды Артур бросил штаны на песок, а сам стремглав устремился в воду. Заодно и искупался.