Распыление 4. Британский гамбит, или Дело Тёмного Лорда
Шрифт:
В дверь стучать не представлялось возможным: вместо неё колыхалась такая занавеска из длинных листов полиэтилена. Как в морге.
После стука бваны эта занавеска чуть шевельнулась, выпуская на улицу клуб едкого, но в чём-то очень приятного дыма… Каннабис. Запах знаю, но пробовать не приходилось.
– Входи, бро. И да прибудет с тобой Джа.
Голос был праздным и досужим. Он никуда не спешил. И ничего не боялся. В его бархатном малиновом тембре угадывалось обещание вечности: все, мол, там
Лумумба шагнул внутрь. Я просунулся за ним.
На топчане возлежал чувак с бородой, похожей на сильно запущенный, совершенно дикий лес, в желтом шелковом халате и с громадным ятаганом на поясе. Сквозь клубы каннабиса пробивался запах цыплёнка карри и немытых ног.
– Добро пожаловать в Бобо Ашанти, – сказал чувак. Борода его шевельнулась, как живое существо, и внутри неё что-то завозилось. Я непроизвольно зарычал.
– Четвероногий брат почуял мою зверушку, – ласково сказал незнакомец, полез под бороду – Лумумба напрягся – и извлёк на свет крошечное пуховое существо, одновременно похожее на цыплёнка и на кошку. Существо поморгало большими удивлёнными глазками, потянулось, а затем вспорхнуло и приземлилось мне на голову. Я застыл.
– Дух Тафари принял тебя, бро. Ты хороший человек.
Бородатый спустил босые ноги с топчана, пинком отбросил груду тряпья, которая громоздилась на полу, и открыл люк. Я заглянул. Ржавая лестница уходила куда-то в глубину, и освещалась через равные промежутки электрическими лампочками.
Однако. Настоящее электричество! Богато живут господа растафари…
– Идём, бро. Покинем Вавилон и вкусим дух свободы.
И он начал спускаться. Пуховое существо сорвалось с моей головы и устремилось за хозяином. И только сейчас до меня дошло, что это – непомерно раскормленная летучая мышь…
Лумумба – который, кстати сказать, не промолвил ещё и слова – двинул за ними. Я тоненько заскулил.
Наставник воззрился на меня с недоумением. Я поскрёб лапой край колодца.
– Ах да, – бвана легкомысленно махнул рукой, и я превратился в себя.
Голого и босого. А на улице, между прочим, почти ноль градусов…
– Прикройся чем-нибудь, – сердито бросил бвана, скрываясь в трубе.
Вот те раз! Себе, значит, личины, как перчатки меняет, а мне и плохонького костюмчика соорудить ленится?
Пришлось подобрать с пола то, что валялось в куче: клетчатую, пропотевшую под мышками рубаху с оборванными пуговицами и широкие брезентовые штаны.
Брезгливостью я с детства не страдал, так что облачился спокойно – вещи ещё и по размеру подошли. Будто меня ждали.
Обуви, правда, не нашлось, ну да мы люди не гордые. Из колодца веяло теплом, нагретой землей и терпким духом скошенной травы…
Плантация. Другое слово не подходило. Теплица – слишком мелко. Огороды, вроде как, на открытом воздухе разводят… Вот и вышло, что попали мы с бваной на громадную, расположенную в сети бывшей подземки, плантацию конопли.
Лампы под потолком давали яркий свет, где-то в отдалении тарахтел генератор – производители самого распространённого в мире наркотика спокойно могли себе позволить тратить просто ТОННЫ бензина.
По бокам туннеля, в громадных чёрных мешках из-под мусора, высились здоровенные, как кукуруза, побеги, с крепкими, сочными листьями. Из мешков в разные стороны лезли корни и ссыпалась рыхлая чёрная почва…
– Связь чуешь? – спросил бвана негромко, когда наш проводник скрылся за очередным кустом.
– Барсуков был травяным магом, – так же шепотом ответил я.
– То-то и оно, – скорбно покивал бвана.
Я вполне его понимаю: версия, что посланника убили Растафари, сыпалась на глазах. Им это просто невыгодно…
– Дело даже не в версии, – угадал мои мысли Лумумба. – А в том, зачем нас на неё навели?
– А не могли эти поклонники травки сами оставить знак? – спросил я.
– Могли, – кивнул бвана. – Но не стали бы.
– Почему?
– Это не в их духе. Расты верят, что миром правит дух Джа. Он сводит нужных людей, позволяет совершаться нужным событиям… Но как-бы без вмешательства людей.
– Поэтому наш проводник не удивился, когда увидел нас на пороге?
– Именно. Для него это прямая связь: Барсуков умирает – мы появляемся. Знак.
Шли мы довольно долго – у меня даже ноги заболели. Непривычные к босому передвижению ступни натёрло, я отбил большой палец о старые рельсы и страшно замёрз: тепло от преющей почвы поднималось вверх, а по ногам дуло, как в ледяной трубе.
Плантации конопли сменились палатками и кибитками, цветными шатрами и целыми вагонами – их сняли с колёс и поместили у стены, чтобы оставался проход с одной стороны.
В вагонах и кибитках жили люди. Белые, чёрные, жёлтые, шоколадные – всех цветов и размеров. Объединяло их одно: спокойные, чуть подёрнутые пьяной мутью глаза.
Дух каннабиса здесь был особенно силён. Клубы дыма окутывали золотистой аурой всё, что было в подземелье.
– Бобо Ашанти – одна из самых больших в мире обителей Растафари, – негромко сказал бвана. А я в очередной раз подивился обширности и широте его познаний.
– Добро пожаловать в Сион, бро, – услышав наставника, широко улыбнулся наш проводник.
Моё превращение из собаки в человека не произвело на него никакого впечатления.
– Зачем мы здесь? – спросил Лумумба как можно вежливее.
– С вами хочет говорить патриарх.
– Он не знает, кто мы такие.
– Поверь, бро. Он – знает.
Летучая мышь на плече у бородатого широко открыла клювик и издала неслышный писк – только в ушах запузырилось.
Наконец нас подвели к вагону, поставленному на кирпичи в отдалении от других. Рядом с ним было организовано большое кострище, тоже выложенное тёмными кирпичами – вынутыми, очевидно, из стен туннеля.