Расскажи мне сказку на ночь, детка

Дженкинз Елена

– Отведи мисс О’Нил в «шелковую комнату». – Потом он поднимает айфон и с ненавистью в голосе обращается к Чарли: – Включи видеосвязь. Посмотришь, как моя охрана ломает твою девку.

Мне бы закричать после этих слов, но что толку? Только Лину напугаю. В груди от сдерживаемых эмоций разгорается удушливое пламя ярости, и по щекам скатываются слезы несогласия. Удивительно, как они сразу не выкипают.

У меня нет времени придумать толковый план. В столовую заходят два охранника, и я вскакиваю с места, стягивая за собой скатерть, чтобы разбить посуду. Другого оружия у меня не будет, только осколки. В крайней случае,

порежу себе вены. Я едва успеваю схватить крупный осколок, когда слышу спокойный, равнодушный голос Чарли:

– Ты проиграл, Алистер. Просто прими это.

– Даже не думай, что победил меня.

– При чем тут я? Тебя победила сука-эволюция. Она начала отсеивать бездушных, ты знал об этом? Я не знал. Мне Рианна рассказала. Думаю, потому-то клан Осборнов и выдохся: бессердечные мы твари. Но ты, как конченный некрофил, упорно пытаешься его возродить. Это бесполезно, Алистер. Смирись.

Тот злорадно усмехается и поднимает в мою честь бокал, а потом говорит ледяным тоном:

– Жаль. Выходит, я переоценил тебя, Чарли. Ты такой же эгоист, как и Джейсон, и моя мать. Мне искренне жаль Рианну, как было жаль и Джессику. Твоя девочка не заслужила такой участи. И я не заслужил.

Он дает знак охране увести меня. Амбалы заламывают мне руки – осколок ускользает, и я начинаю безрезультатно брыкаться, ударяясь затылком о мужской локоть.

– Не надо, Алистер! – взываю к своему тюремщику. – Не надо!

Но он больше не реагирует на меня. Я разочаровала его, и он мгновенно утратил ко мне интерес, как к акциям внезапно обанкротившейся компании. Алистер надеялся, что ради меня Чарли сделает все что угодно, а тот взял и сыграл вне правил. Вместо того чтобы сесть за стол переговоров и торговаться, он махом разрушил все здание с террористами и заложниками. Наступил на территорию врага, как на карточный домик, растоптав всех, кто в этом домике находился.

Наверное, Алистеру и в голову не могло прийти, что его личный мир настолько хрупкий и что Чарли покусится на святое: на многовековой уклад семьи. Ведь для Алистера это и есть вся вселенная, неприкасаемая, нерушимая, та, из которой даже он не смог вырваться когда-то. Та, в которой он научился набирать сто осборнов из ста... А тут вдруг кто-то вышел за ее границы и схлопнул руками, оставив лишь пустое поле с ароматом орхидей. Будто Танос щелкнул пальцами, обратив химеру в пыль. Разрыв шаблона. Ноль осборнов, Алистер. И для тебя, и для меня.

От обиды я начинаю рыдать. У меня все болит: душа, мозг и тело. Меня тащат, как мешок мусора, и хоть я продолжаю вырываться и царапаться, заранее зная, что напрасно. Я словно не существую больше, осталось только отчаяние. Чарли победил, принеся меня в жертву. Не могу осознать его выбор, оправдать. Вот же лицемер! Предатель! Проклятый радикалист!!! Оставил меня Алистеру, как кусок мяса. Я умудряюсь рассмеяться удачному сравнению, ведь Алистер – вегетарианец. Куском мяса он не стал мараться, отдал охране. Их двое, и того, который повыше, я знаю: это он забрал меня с острова.

Из дома доносится душераздирающий крик Лины, и от жалости я жмурюсь, мечтая раствориться в воздухе, а когда открываю глаза, то вижу проклятую дверь в «шелковую комнату».

С моей блузки отлетело несколько пуговиц, а воздух заполнило терпким потным запахом, от которого остается неприятный привкус на языке, и я отплевываюсь. Позади остался прекрасный

сад, впереди – мой кошмар, а внутри меня – остаточная ярость, которая снова заставляет сопротивляться. Не знаю, откуда она, что это. Тот же всплеск, что был в лесу. Кристально-чистый лед. Он возвращает меня в реальность, и я понимаю: да лучше сдохнуть, чем сломаться, сдаться. Пусть прикончат меня прямо сейчас, иначе я их всех перестреляю к чертовой матери. Я зверею и изо всех сил кусаю охранника в шею, как вампирша, до крови. И мощный, темноволосый мужчина падает, будто споткнулся. На трапе самолета я его даже сдвинуть не смогла, а сейчас он подломился, как ветка. В следующее мгновение я тоже по инерции лечу вниз, и в глазах темнеет. Когда меня пытаются рывком поднять цепкие руки второго монстра, я впиваюсь зубами в его запястье и визжу.

Сволочь! Садист!!!

Но мне не удается вырваться на этот раз. Захлебываясь гневом, я с шумом втягиваю воздух для нового крика… но на языке не остается тошнотворного привкуса. Я ощущаю мандариновую горечь.

Сердце ухает в желудок. Как во сне, хлопаю ресницами, чтобы рассеять мрак, и встречаюсь с горящим взглядом знакомых глаз.

– Ну ты и кровожадная, детка. Чуть вены мне не выгрызла.

У меня галлюцинации? Меня убили?! Или нет, подождите, я знаю! Чарли изобрел телепорт. Он может.

Не получается вдохнуть, и я слабею, кружась в разноцветном вихре подступающего беспамятства.

– Ненавижу тебя, – бормочу, еле ворочая онемевшим языком, и ощущаю теплые пальцы Чарли на своем лице.

– Бедняжка, ты бредишь, – сокрушается он, оставляя прохладный, дрожащий поцелуй на моей щеке.

Вау... как много оттенков синего в моем сознании, когда оно работает на аварийных мощностях. Звезды синие, и галактики. И этот аромат мандаринов, вкус моего счастья. Чудо было лавандово-багряным, а счастье – мандариново-синее.

– Я люблю тебя, Чарли.

– Ну слава богу… пришла в себя.

POV Чарли

В сознании пусто и хорошо. Я пытаюсь не уснуть в вертолете, потому что не люблю спать в опасных местах, и слушаю удары сердца Рианны. Она задремала у меня на коленях, и это такой кайф, что лень двигаться.

Рядом сопит Лина, свернувшись, как Лобстер, укрытая собственными светлыми волосами. Худая, а почти все место заняла. Она беспокойно вздыхает и наконец выпускает мою руку.

Алистер не причинил ей вреда. Он не хотел нам вредить. Он всего лишь планировал нами владеть. Такое милое наивное желание типичного консервативного доминанта. Алистер думал поступить со мной так же, как когда-то с ним поступила Оливия, первоклассная стерва. Она постепенно приручила его, выдрессировала. С Джейсоном не сработало: тот собрал вещи и перебрался на другой континент. Но Алистер оказался… тщеславнее, что ли.

Он так и не понял, что я повзрослел, не осознал, что я вырвался из семейного ареала и возвращаться не собираюсь.

Лучше бы он это понял. Лучше бы отпустил.

…Вчера все случилось стремительно.

В шесть вечера, когда я попрощался с Рианной, в пентхаус вернулась Феррари и сказала, что Алистер прослушивает мой номер и получает копии сообщений. Она отследила его и теперь паниковала, а я мог думать только о том, что через неделю Алистер не позволит Рианне улететь в Штаты.

Тогда я и решился. Подумал: да пошло оно все.