Расскажи мне сказку на ночь, детка
Шрифт:
Когда из аэропорта Эдинбурга нас доставляют в родовое поместье Осборнов, я приободряюсь: хотя бы Лину увижу. Меня провожают в просторную гостиную в золотых тонах, и я бросаю рюкзак у бархатного дивана, боясь испачкать мебель своими вещами.
Минут через десять в комнате появляется сестра Чарли, и я бережно обнимаю девочку, а потом целую в макушку. Мы почти одного роста, и поцелуй выходит неловким.
– Привет, Лина, я соскучилась.
Сначала она не двигается, но потом робко кладет ладони мне на спину в неуклюжем объятии. Девочка напряжена
До чего же они с Чарли похожи!
– Ужин через полчаса, – докладывает подоспевший Алистер и вежливо обращается ко мне: – Я хочу показать тебе кое-что, Рианна.
Лина, бледная, с силой сжимает мою руку, и я внимательно смотрю ей в глаза, давая понять, что волноваться не о чем. Дворецкий уводит ее, и я остаюсь наедине с Алистером.
Ароматы свежих орхидей душат меня, когда мы медленно бредем вдоль бесконечного коридора с высокими вазами на полу и портретами огромных размеров на стенах. Алистер, сама простота, рассказывает историю семьи, то и дело подчеркивая, что мне стоит знать такие детали.
В какой-то момент хозяину дома удается усыпить мою бдительность, и я следую за ним, не разбирая дороги. Мы спускаемся в прекрасный ухоженный сад с цветущими деревьями магнолии разных оттенков – от розового до фиолетового, а потом проходим в арку на террасу в дальней части поместья.
– А здесь находится знаменитая шелковая комната, – буднично сообщает Алистер. Я резко вскидываю голову, глядя в ужасе, и он улыбается: – Уверен, тебе любопытно.
Горло сводит судорогой, и послать Алистера вслух не получается, остается проклинать про себя. В ответ на мое молчаливое возмущение он подхватывает меня на руки, так что я ощущаю прохладу белого гладкого шелка его рубашки и восточный аромат парфюма.
– Какая ты легкая, – удивляется Алистер.
– Отпустите, – бессильно шепчу, но он не слышит. Он набирает код, прикладывает палец к датчику, оставляя отпечаток для системы безопасности, а потом вносит меня в роскошную, как во дворце, комнату. По размерам она – как весь первый этаж у нас дома. Стены обиты темным шелком.
– Не бойся, Рианна, я пытаюсь помочь тебе разобраться во всем, – объясняет Алистер, опуская меня на диван.
– Я хочу уйти.
– Я понимаю.
– Не трогайте меня.
– Боже упаси! За кого ты меня принимаешь?
Он берет пульт, и на стене поднимается завеса над большим экраном. Мне показывают презентацию секретного клуба: эту самую комнату и другие, поменьше, которые за стеной; стеллажи с изощренными игрушками, о существовании которых я даже не подозревала, а еще короткие видео довольных «клиенток», чьи лица прикрыты масками. Они рассказывают о том, что две недели ада стоили того: теперь они могут жить свободно и богато. Разве не об этом мечтает каждый человек?
Спросите об этом у Феррари и Трейси.
Я смотрю, сцепив зубы, утопая в настолько противоречивых эмоциях, что даже не сразу задаю себе главный вопрос: зачем он мне все это показывает? Я ведь никто, пыль
– Я хочу, чтобы вы с Чарли жили здесь, – огорошивает он меня.
– Зачем?
– Моя мать надеялась возродить клан Осборнов, но Джейсон, старший сын, сбежал из дома в американский университет и осел в Штатах. Мы и не надеялись, что его дети впитают в себя лучшее от нашей семьи, включая внешность. После смерти несчастной Джессики я решил, что заберу их, но Чарли сейчас ведет себя неразумно, строит планы за моей спиной, будто я ему враг. Некрасиво с его стороны.
– А причем здесь я?
– В твоих венах – шотландская кровь, и ты очень хорошо влияешь на Чарли. Ваши дети станут моими наследниками, как и дети Лины.
– А своих вам не проще завести?
Он внимательно смотрит на перстень, который украшает его безымянный палец, и усмехается.
– У меня не может быть детей.
– Простите, я не знала, – смущаюсь. Очень трудно оставаться равнодушной. Алистер буквально топит меня в море сильных эмоций. Ничего не могу поделать, этот человек подавляет меня.
– Я сам виноват, – говорит он, расстегивая верхнюю пуговицу на рубашке. – В детстве я ненавидел мать и в 18 лет сделал вазэктомию на зло ей. Потом, конечно, повзрослел и осознал, каким жалким, эгоистичным идиотом был. – Он хмыкает и складывает руки на широкой груди.
– Это просто возраст дурацкий, 18 лет, – пытаюсь его приободрить, снова думая о своей возможной беременности.
Алистер усмехается и берет меня за руку, накрывая моей ладонью свою щеку, с шумом вдыхая аромат. Я цепенею от неожиданности, настолько мне страшно и душно. До меня вдруг доходит, какая именно участь мне уготована. Я должна стать инкубатором для волшебных генов рода Осборнов. Та же участь постигнет и Лину, если мы ее не заберем отсюда.
– Когда я встретил Трейси тогда, на берегу, то подумал, что хотел бы ее детей. Она была… неземной. В каком-то смысле, во время контракта я наказываю таких маленьких богинь, как она, за то, что не могу получить от них желаемое – наследника. Мне нравится ощущение тлена, которое связывает нас в итоге. Так мне становится легче. Это как кровопускание.
Я выдергиваю руку, пряча ее, обожженную адским пламенем непрошенного прикосновения, и облизываю сухие губы, чтобы недоверчиво спросить:
– Алистер, вас мучает совесть? Из-за того, что Трейси не выдержала вашего тлена?
Он сидит рядом, снова сложив руки на груди, и по лицу не прочесть мыслей.
– Совесть? Разве я что-либо сделал неправильно?
Я не хочу ему сочувствовать, но Алистер, как паук, опутал мое сознание, и мне хочется верить, что ему не все равно. Не зря же он пытался помочь Трейси после контракта.