Рассказов целый таз
Шрифт:
Совсем маленьких, ещё неоперённых птенцов, похожих на замороженную курицу в магазине, отмели сразу же. Следом отмели птенцов двухнедельных, с рябыми тёмно-серыми перьями и мутными глазками. Потом отмели и тех, что постарше.
– Посмотри, - командовала Аня, читая с компьютера, - у него крылья уже скрещиваются?
– Почему сразу «у него»?
– возмущалась тётя, которая ещё с первой встречи с найдёнышем помнила, что скрещиваются.
– Может быть, это «она», а не «он»?
– Может быть, и она, - соглашалась Аня. Для спасения это большой роли не играло, а как определить пол стрижа, в статье
– Так что там, с крыльями?
А с крыльями было вот что.
Пока стрижонок маленький, крылышки у него тоже маленькие. Птенец растёт - и вместе с ним растут крылья. Они вытягиваются, становясь длинными, прекрасными, надёжными помощниками в полёте, и в конечном итоге дорастают до такой степени, что скрещиваются у стрижа за спиной. Скрещиваться они начинают дней в тридцать, но должна пройти ещё пара недель прежде, чем птица станет способна к полёту. Для этого нужно, чтобы скрещённые кончики крыльев вытянулись на несколько сантиметров дальше хвоста, а ещё - чтобы отвалились ненужные «трубочки» в перьях.
То есть, нет. Ничего по-настоящему ненужного в природе, конечно же, не бывает. Так уж она устроена: если что-то в ней есть, то зачем-то оно необходимо, какое-то важное место в устройстве мира оно занимает. И в случае со стрижами, «трубочки» предохраняют маховые перья, пока эти самые перья растут. Но потом они должны отвалиться, иначе перо не расправится и полететь стрижонок не сможет. А тёте, Ане и Юре, как мы помним, очень надо было, чтобы их стрижонок сумел улететь: вряд ли им бы разрешили постоянно держать его на работе, а дома у всех были свои собаки и кошки и неизвестно, как бы они отреагировали на птицу. Или, наоборот, известно и очень даже понятно.
– Ну что, иди сюда, дружище, - сказала тётя.
– Будем изучать твои трубочки.
– И измерять крылья, - добавила Аня.
– Только нельзя его брать голыми руками. На перьях останется наш кожный жир, и взлететь с ним он не сумеет.
Ох и тонкое дело, этот стрижиный полёт.
С земли - не оттолкнутся. Останутся перья в трубочках - не полетишь.
Будешь неправильно питаться - растеряешь все перья, и снова не полетишь.
Намнёшь от долгого сидения хвост - не полетишь. Как с такими условиями вообще хоть какие-то стрижи умудряются полететь?
А вот ведь летают. Я своими глазами видела целую стаю над перекрёстком у тётиной работы. Летали.
Чтобы не замарать своим кожным жиром стрижиные перья, тётя решила обрезать носок и использовать его как перчатку. В тумбочке у неё обнаружились два белых гольфа (я же говорила: чего только не было у девочек на работе!), оба были приспособлены в дело. Натянув обрезанные гольфы до самых кончиков пальцев, тётя осторожно взяла стрижонка, прижав его крылья к телу, а Аня линейкой замерила расстояние между чёрными кончиками и хвостом.
Линейка, кстати, у них была только одна, и то вся поломанная, а расстояние оказалось чуть больше трёх сантиметров.
– Теперь ищем «трубочки», - предупредила тётя, оттягивая стрижу крыло.
– Не бойся, дружище.
– Так его и назовём, - засмеялась Аня.
Но смеялась она не потому, что ей было весело, а потому что она понятия не имела, как найти в стрижином крыле то, о чём имеешь самое смутное представление. Статьи в Интернете статьями, фотографии фотографиями, но если ты ни разу в жизни не видела «трубочку», опознать её не так-то и просто.
– Нет у него никаких трубочек, - уверенно заявила Аня после тщательного осмотра.
– Значит, Дружище у нас совсем взрослый…
– Похоже на то. Давай ещё проверим лапки и клювик.
Лапы и клюв - ещё один «паспорт» стрижа. У птенцов лапки розовенькие, а оперение под клювом и на горле - светлое. С возрастом и лапки, и перья темнеют.
– Ну что, - сказала, в конце концов, Аня.
– Лапы тёмные, перья тоже.
– Большой уже.
– Да.
По всем показателям получалось, что Дружищу было не меньше сорока дней. Скорее всего, сорок два – сорок три. Это было хорошо, потому что именно в таком возрасте стрижиные птенцы готовы к полёту (а ещё потому, что такого взрослого стрижа надо кормить чуть реже, чем маленького). Но у всего на свете есть и другая, чуть менее приятная сторона, и здесь она заключалась в том, что сам открывать свой рот Дружище не будет.
– Что я, маленький, что ли?
– скажет Дружище, и в чём-то будет, конечно же, прав.- Я уже вышел из того возраста, чтобы меня кормили, - добавит он, и вот тут ошибётся, потому что хорошо кушать надо в любом возрасте.
– Не буду открывать рот и хватать всё подряд!
Уж если ты сидишь в картонной коробке, обтянутой изнутри ситцем в цветочек, то самостоятельно добывать пищу у тебя вряд ли получится. Изволь разевать рот и кушать, что дают.
Когда вернулся Юра с тараканами, выяснилось, что разевать рот и кушать что дают Дружище действительно не собирается.
И вообще, всё было не так-то просто. Совсем не просто, если точнее.
Прежде всего, тараканов нужно было заморозить.
– Стоит ли спасение одной стрижиной жизни смерти сотен тараканов?
– задумчиво протянула тётя.
– Суй, давай, их в морозилку, - ответил ей Юра. Тараканы продавались поштучно и он только что потратил на них много денег, так что выпускать на свободу не собирался.
Правда, можно было заняться их разведением - с прицелом на других стрижиных спасителей. Наверняка в таком случае Юра бы покрыл все расходы. Но раз уж на работе не позволили бы держать стрижа, то и тараканью ферму не потерпели бы, а Юрина машина хоть и была большой, да только для таких дел не годилась. Городская квартира тоже не подошла бы: там вместе с Юрой жила не только собака породы «хаски», но и невеста, и если хаски добрые, игривые и готовы прощать своему хозяину мелкие странности, то мало кому из людей улыбается жить по соседству с тараканьей колонией.
В общем, потом замороженных тараканов нужно было разделать, потому что их жёсткие крылья и головы стриж есть бы не стал. Разделывать тараканов досталось тёте, потому что это она всё время говорит, что все профессии нужны, все профессии важны и грязную работу тоже нужно делать, ничего в ней такого. А раз ничего такого в ней нет, то ты и занимайся, так все решили.
Тётя и занималась. Таракану к десятому у неё началось получаться ловко и быстро.
– Ха!
– приговаривала она, отрезая жёсткие крылышки, хотя в душе наверняка всё ещё размышляла о том, стоит ли спасение одной стрижиной жизни такого количества тараканьих смертей.