Рассказы, эссе, философские этюды

Воин Александр Миронович

Но, хоть это и пример отрицания отрицания, но Гегеля он не подтверждает, а наоборот. По Гегелю отрицание отрицания ведет к прогрессу, конечный продукт лучше изначального. Здесь этого никак не скажешь. Здесь это всего лишь более-менее симпатичный продукт гниения австрийской империи, приведшего к ее развалу. Таких не гегелевских примеров отрицания отрицания можно привести еще много. Это лишний раз показывает, что гегелевскую диалектику никак нельзя рассматривать, как непогрешимую теорию, к чему склонны многие философы. (Смотри также мои статьи «Диалектика» и «Побритие бороды Карла Маркса и научен ли научный коммунизм»).

Люба

и Чернобыль. Современная сказка

Давным давно, в советское еще время, в некотором царстве, неком государстве, в городке Славутич возле Чернобыля жила была девочка Люба по фамилии Ковалевская. Не такая уж она была маленькая, эта девочка, лет ей было за 30 (сказка то современная). Городок же Славутич может для некоторых и был за тридевять земель, но для многих других, к сожалению, нет. Зато сказочным он был вполне, ибо обитало неподалеку от него страшное чудовище – Чернобыльская атомная электростанция. Полыхал внутри него великий огонь. Пока чудовище спало, огонь не обжигал людей, а наоборот, давал им тепло и было им хорошо. Но горе было тому, кто разбудил бы чудовище, горе было бы и всем людям. Проснувшееся чудовище извергало из себя пламень и, выдохнув малую часть, убивало тысячи и калечило миллионы, а выдохнув все, могло погубить весь род людской. А чтобы оно не проснулось, были приставлены к нему слуги из людей, именуемые ученными и инженерами атомщиками. И должны они были холить и лелеять чудовище во сне, кормить его, мыть и ублажать по очень строгим правилам. И даже малое нарушение этих правил могло привести к страшному пробуждению чудовища.

Девочка же Люба была редактором местной малолитражки, в которой писалось в основном про чудовище и про «наших славных тружеников атомной энергетики». И хотя в атомной энергетике она не слишком разбиралась, но мозги имела не вывихнутые генеральной линией партии и стремлением выжить и «быть как все». И видела, так сказать невооруженным глазом, что слуги чудовища нерадивы зело или, говоря по современному, бардак на станции невообразимый. Т.е. бардак был обыкновенный советский, который ныне плавно перешел в постсоветский. Невообразимым же было то, что он имел место не на мясокомбинате или на каком-нибудь заводе 3-й категории, производящем метизы, а в логове страшного чудовища.

И девочка Люба поняла, что если так будет продолжаться, то чудовище рано или поздно проснется. А поняв, написала об этом статью, но не стала помещать ее в своей малотиражке, которую мало кто и читал, а послала ее в одну из центральных газет, может в саму «Правду». «Правда» подобных статей без визы ЦК не публиковала, а ЦК такой визы никогда б не дал, потому что позорно было признать, что такое может твориться на советской атомной станции. Но ведь это ж сказка. И то ли в дело вмешался добрый волшебник, то ли руководитель отдела и главный редактор были зело пьяны в тот раз, но статья каким-то образом вышла. Но поскольку не с одобрения ЦК она вышла, то никаких последствий именуемых в том царстве мерами, для слуг чудовища не последовало. И те, немного подрожав с испугу по выходе статьи, продолжили свое дальше и даже «портвейном усугубили» на радостях. И 3 месяца спустя чудовище проснулось. И проснувшись дыхнуло на малую мощь и погибли тысячи и пострадали миллионы.

И опечалился народ той земли, а правители и жрецы - академики, отвечающие за чудовище, испугадись , как бы народ на них не возложил вину за случившееся. И вспомнили про статью девочки Любы и поняли, что статья эта их особо изобичает: как это они, мудрецы,не додумались, до чего додумалась простая девочка, и даже на ее статью не обратили внимания. Они,

положим, в гордыне своей ни на кого вообще внимания не обращали,но народ то этого не должен был знать. И стали они судить рядить, что им с Любой делать. Сначала сгоряча решили по старинке

– В тюрьму ее, чтоб "не была слишком умной" (т.е. умней их).

Но тут один не совсем глупый мудрец заметил, что момент для этого не подходящий - может это направить народную мысль еще более по неверному пути (т.е. против них).

– А может наградим ее - предложил еще один

– Ну нет уж!
– взревели теперь все остальные хором - Такую...еще и награждать! Ни за что! Да и возбудит это народ в неправильном направлении не меньше. Ведь дурь то наша все равно высветится.

И тут первый мудрец, воистину был малый не дурак, сказал

– Не надо ее ни сажать, ни награждать, а надо сделать так, чтоб ее впредь не видно и не слышно было.

И выкинули девочку Любу с редакторской работы и ни на какую другую больше не брали и не умерла она с голоду только потому, что муж продолжал работать инжененром. И это тоже было сделано специально, чтобы голодная Любина смерть не возбудила нардную мысль в "неправильном направлении".

И действительно народ скоро забыл про Любу и ее статью, да мало кто ее и читал или слышал о ней. Но Чернобыль народ все-таки не простил своим правителям и хоть не восстал против них, но стало все разваливаться с тех пор в том царстве оттого, что никто ни во что не верил уже, и кончилось тем, что разалилось оно на несколько новых. Чернобыль вместе с девочкой Любой достались Украине. В новом царстве, казалось, можно было бы и вернуть Любу на ее прежнюю работу или другую какую дать, но ни народ, ни новые правители уже не помнили о ней, как будто ее никогда и не существовало.

Но о страшном чудовише не забыли. Наоборот, в каждую годовщину его пробуждения устраивали всенародные публичные толковища на эту тему, на которые приезжали знатные заморские гости и гоголем прохаживались и выставлялись те, кто уже после пробуждения чего-то где-то вякнул или написал на эту тему и сделал на этом кусок имени.И вот однажды приехал на это толковище принц из великой заморской страны, Дин Раск или кто-то вроде него. Встречали его правители и знатные люди государста, включая тех, кто на Чернобыле прославился. И только начался бал, как принц вдруг спросил

– А где же Люба Ковалевская?

– Какая Люба?
– не поняли его

– Ну та, которая за три месяца до взрыва предупреждала, что так будет.

– Ах, извинте,мы просто ослышались. Любочка Ковалевская, наша слаавная девочка! Она просто сегодня не смогла, у нее муж...нет ребенок заболел. Но завтра Вы ее увидите.

И тут же шестеры сломя голову кинулись искать Любу, нашли, помыли, почистили, одели, причесали и на другой день Люба предстала перед принцем и принц полюбил ее с первого взгляда и женился на ней. Тут и сказке был бы конец, если б это была старая сказка. Но сказка современная и Люба была замужем, принц тоже женат. Так что и не поженились они и сказка на этом не кончилась. Но все же почти как в сказке Любу после этого начали везде печатать и даже по телевизору один раз показали. И можно было бы на этом сказку закончить, тоже ничего получилось бы.