Рассказы и повести
Шрифт:
Причин моего враждебного отношения много, и все они сводятся к одному: пытаетесь разлучить меня с Марой. Что я и за тобой наблюдал и наблюдаю. А ведь она всегда хорошо относилась к тебе. Будучи моей женой, она привыкла терпеть от вас всякое. Я считаю, вы все заодно, и Мара для вас ничто. А для меня она наоборот – все.
Особенно философствовать не хочу. Скажу только одно: кто хочет обидеть или обижает Мару, которую я люблю больше жизни своей, будет пенять на себя.
Говорю тебе откровенно и в последний раз: всякий, кто не признает моей жены,– враг для меня, каким
– Кто такая Вал. Серг.?– спросил Кашелев.
– Кто?! Мать! Она, видишь ли, для него уже Валентина Сергеевна! Даже имя и отчество не хочет писать полностью! – возмущенно произнес Павел.
– В связи с чем брат написал вам это письмо?
– Да был у нас с ним разговор.– Велемиров достал новую папиросу, закурил.– Поговорили по душам насчет того, как его Мара нас всех знать не хочет…
– Ну, а Валентина Сергеевна? Что говорила снохе?
– Не представляю, как она вообще терпит Мару.
– Валентина Сергеевна была против их брака?
– Да.
– И до сих пор?
– А что можно поделать? – вопросом на вопрос ответил Павел.– Читали сами! – ткнул он пальцем в письмо.
– И все-таки,– настаивал следователь,– ваша мать высказывалась враждебно по отношению к Маргарите?
– Бывает мать не сдержится и…
– Понятно. А отец?
– Бате ни до чего нет дела. Ни во что не вмешивается.
– Со снохой ругается?
– Я же говорю: он будто посторонний в доме.
– Ладно.– Кашелев свернул письмо вчетверо.– С вашего разрешения, Павел Николаевич, я возьму это письмо.
– Берите, если нужно.– В глазах его вспыхнуло подозрение.– Может, скажете, наконец, что все это значит?
– Скажу,– вздохнул следователь.– Второго декабря Маргарита повесилась.
– Нет! – вырвалось у Павла.
– Да,– сурово произнес Кашелев.
Павел некоторое время молча смотрел на следователя. Затем он машинально сунул в рот папиросу. Но не тем концом.
– Тьфу ты черт! – выругался он, отплевываясь, смял окурок в пепельнице, вскочил, прошелся по комнате.– Надо же! Недаром мать говорила, что Марго того… С приветом… А Жорка как? Как брат?
– Очень переживает. Прямо…
– Я думаю! – перебил Павел.– Жалко его… Да и ее тоже… Ведь баба она неплохая. Неужто нервы! Ну и известьице вы привезли, ничего не скажешь!
Он казался совершенно искренним.
Когда он немного пришел в себя, следователь продолжил допрос.
Круг знакомых брата и его жены Павлу был почти не известен. Мало знал он и о том, что творилось в последние два-три года в родительском доме, так как наезжал в Москву мимолетно.
Провожая Кашелева до двери, Велемиров спросил:
– Вы увидите Жору?
– Должен с ним встретиться.
– Передайте ему, что все наши ссоры – ерунда! Понимаете, чепуха!… Если бы я знал!– сокрушался Павел.– Не лез бы со своими мнениями и советами.– Он махнул рукой.– Да что теперь говорить…
– Я передам,– сказал Кашелев.
– Впрочем, я сам. Завтра же отпрошусь и махну в Москву. Надо поддержать брата.
…На автобазе, где работал Павел Велемиров, подтвердили его алиби: второго декабря он весь день чинил машину.
По возвращении из Калинина Кашелев вызвал Георгия Велемирова на очередной допрос. Тот осунулся, еще больше потемнел лицом, в глазах – безысходная тоска.
– Когда я буду вам нужен, звоните, пожалуйста, на работу,– попросил следователя Георгий.– Из дома я ушел навсегда. Не могу там…
– А где живете?
– В Малаховке, у Аркадия.
– Понимаю вас,– посочувствовал Лев Александрович.– Ее одежда, вещи… Все напоминает…
– Не поэтому,– неожиданно резко сказал Велемиров.– Не хочу их видеть!
В его глазах вспыхнула нескрываемая ненависть.
– Кого вы имеете в виду?
– Валентину Сергеевну. И вообще – всех родственников.
«Даже матерью называть не хочет»,– отметил про себя Кашелев. И спросил:
– А брата?
– Его тоже. Заявился ко мне на работу,– Георгий горько усмехнулся,– выразить сочувствие. А я с ним не только говорить, встречаться не желаю.
– Можете рассказать, почему?
– Это они Мару довели. Камень и тот не выдержал бы! А что она им сделала плохого?– с болью и отчаянием проговорил Велемиров.
Он поведал Кашелеву о том, что следователь уже знал от других свидетелей: как Маргарита потеряла брата, мать, а потом и отца, как с детства Георгий был неразлучен со своей будущей женой.
– Когда Мара осталась одна-одинешенька,– рассказывал Велемиров,– я понял, как ей нужна поддержка, опора. Близкий, родной человек… Мы решили пожениться. К кому в таких случаях идут за советом? Естественно, к матери. Если бы вы знали, что наговорила мне Валентина Сергеевна! Кого, говорит, хочешь взять в нашу семью? Бесприданницу, нищенку? Так и сказала!… Знаете, какой у нее предел мечтаний? Чтобы я взял жену, которая живет в высотном доме, имеет дачу, машину. Валентина Сергеевна считает, что судьба ее обделила. Не то положение, не та квартира. Всем нам плешь проела одним своим знакомым, который понавез барахла, машину… Одним словом, хватит на его век да еще детям и внукам останется. В общем, Валентина Сергеевна заявила, что я женюсь на Маре только через ее труп. Даже паспорт мой спрятала.
Георгий замолчал.
– А ваш отец?– спросил Кашелев.– Как он отнесся к вашему желанию жениться на Маргарите?
– У него нет собственного мнения,– печально ответил Георгий.– Им вечно помыкает жена. Раньше Валентина Сергеевна думала, что он пробьется в большие начальники. Но увы! Никаким начальником он не стал. А когда пошел в слесаря, она и вовсе перестала с ним считаться. Мне как сыну больно смотреть на его унижение.
– Но вы хоть сказали ему, что хотите жениться?
– Говорил. Он сделал вид, что не слышит. Что нам с Марой оставалось делать после этого? Взяли и пошли в загс. Ничего никому не сказали. Через некоторое время это, конечно, открылось. Валентина Сергеевна заявила моей жене: «Ну погоди, ты меня еще узнаешь!» И началось. Чуть ли не каждый день – скандал. То Мара не так взглянула, то не так дверь закрыла, то не туда ведро поставила. Я перебрался в комнату Мары. Мы решили жить отдельно от них.