Рассказы и сказки
Шрифт:
– Кажется. Вообще-то я, конечно, успех имею... - Мне еще хочется прибавить "у женщин", но не решаюсь.
Борис смотрит искоса на меня. Я неуклюж, вихраст и черен.
– Да... пожалуй... - говорит он с видом оценщика. - Малость постричься, и тогда ничего. Можно. Ну что ж, желаю тебе успеха.
– Спасибо, тебе тоже.
IV
На праздники из института приезжает домой некто Магда Войницкая. Это добрый гений всех местных романов и сердечных увлечений. Нечто вроде свахи. Она очень хитра, дипломатична, как все институтки. Характером и лицом похожа на мальчика, лазит по деревьям и обожает кадетов. Устройством романов занимается исключительно из любви к искусству. Сразу же пронюхав, что я влюблен в Танечку, начинает деятельно и бескорыстно помогать. Я ее уважаю, но все-таки с ней надо держать себя осторожно.
– Здравствуйте, как поживаете?
Передо мной Магда. Физиономия у нее в высшей степени хитрая, в руках мешок.
– Здрасте. Ничего себе. Куда это вы с мешком?
– На море. Хочу набрать хорошей глины. Буду учить лепить... угадайте кого?
– Таню, - роняю я слово, которое уж три дня вертится у меня на языке.
– Да. Вы угадали. Таню. Именно ее.
Многозначительное "вы угадали" заставляет меня покраснеть и в замешательстве поднять с земли кусочек стекла.
– А вы куда?
– В церковь.
– Бросьте, пойдем лучше со мной. Будете помогать глину нести. О Тане поговорим.
Я опять нагибаюсь за стеклышком.
– Уж поздно, опоздаю.
– Пустяки. Успеете.
В церковь мне нужно, но я - тряпка. Через дачи мы идем к обрывам и наперегонки сбегаем по крутому спуску на берег. За городом садится солнце, и его алый, теплый свет мягко заливает косой парус рыбачьей шаланды и противоположный берег залива - Дофиновку. Штиль. Под берегом вода прозрачна, как стекло, сквозь нее отчетливо просвечивает дно, цветом своим похожее на черепаховый гребень. Бегу и думаю: "Недаром Магда сразу же потащила меня на море, наверное, хочет выведать, "за кем я страдаю". А может быть, сама Таня просила узнать. Неужели? Господи, как я счастлив!"
Магда выбирает из обрыва чистые крупные куски желтой глины и заводит разные дипломатические разговоры:
– Вы знаете, мы скоро ставим "Евгения Онегина"?
– Где?
– В жизни. Вы, конечно, будете играть Онегина, Надя - Ольгу, я - сами понимаете - няню.
– А Таня? - вырывается у меня.
– Ну, Таня и есть Таня, так сказать - Татьяна.
Я ужасно краснею.
– Вы, кажется, очень довольны, что Таня будет играть Таню? - спрашивает Магда, и лицо у нее сияет от удовольствия, что все так хорошо устраивается.
Танечку я люблю сильно, очень сильно, но мне неприятно, что Магда влезла в эту историю. "Какое ей дело?" - думаю я. Мне припоминается фраза, которую я однажды слышал в театре: "По какому праву вы лезете ко мне в душу своими грязными пальцами?"
Я представляю себе, как теперь Магда раструбит про нас с Таней по всей "Отраде". Является непреодолимое желание сказать ей что-нибудь такое, чтобы с ее дипломатической физиономии сползло выражение противного блаженства и ехидства. И совсем внезапно, по какому-то дикому вдохновению, я говорю:
– Знаете что, Магда... Только дайте честное слово, что никому не скажете.
– Честное благородное слово, не скажу, - быстро говорит Магда, и на лице у нее столько институтского любопытства, что любо-дорого.
– Так помните, дали честное слово.
– Могу, если хотите, перекреститься.
– Креститесь.
– Святой истинный.
Она размашисто, по-мужски крестится.
– Ну говорите скорее.
– Я влюблен в Надю.
– Для меня это ново! А Таня?
– Таня так. Для отвода глаз. Чтобы никто не догадался, что в Надю.
Эффект изумительный. Лицо у Магды становится глупым-преглупым, как будто с него большой губкой смыли все институтское сияние и ехидство. Я торжествую. Ведь это так романтично, отвергнуть чью-нибудь любовь. Через минуту Магда приходит в себя и пускает в ход последнее средство.
– Да, кстати. На дачу Майораки перебрался хорошенький реалист Витя Александров, - говорит она, делая наивные глаза и подчеркивая слово "хорошенький".
"Куда это она гнет? И почему именно хорошенький?" - с беспокойством думаю я и говорю небрежно:
– Знаю, он раньше жил в городе. Я с ним немного знаком.
– Так представьте, познакомился этот Витя с Таней.
– Ну и что?
– Ничего, познакомился и стал писать ей письма.
– Ну и что?
– И ничего.
– А она что?
– Конечно, сначала не отвечала, а потом ответила; он ей, в общем, понравился. Дайте честное слово, что никому не скажете.
– Честное слово.
– Помните же - дали честное слово. Вчера они до десяти часов вечера гуляли в саду, и Тане нагорело от мамы. Сегодня у них тоже свидание. Только имейте в виду: полное, абсолютное молчание. Черный гроб...
"Изменница, как ей не стыдно! - думаю я, и мне хочется плакать. Теперь все пропало, все пропало". От внезапного горя я не думаю даже, что, может быть, и даже наверно, Магда обманывает или просто глупо шутит.
– Ах, у них свидание? Извините, а я-то здесь при чем? Зачем вы мне это говорите? - спрашиваю я дрожащим голосом.
V
В груди у меня закипает злоба против этого чистенького маменькиного сыночка Витьки. И все время, пока Магда роется в глине, я ревную, изобретая план мести. Но я слишком растерзан и уничтожен, чтобы придумать что-нибудь толковое. Кроме того, необходимо держать себя как ни в чем не бывало, - а это ужасно трудно. Собираю остатки душевных сил и пытаюсь завести с Магдой холодноватый, светский разговор. Но он не клеится. Возвращаемся домой молча, через дачу Майораки. Я хмуро несу мешок с глиной, из которой Танечка будет лепить своими розовыми пальчиками какой-нибудь вздор. Когда проходим мимо домика, где живет она, сердце у меня падает.