Рассказы из сборника "Дождь прольется вдруг"
Шрифт:
– Ты что, разыграть меня пытаешься?
– мне начинало казаться , что Карен и Даррена объединяет не одна лишь работа.
– Нет, конечно.
– А как же тогда порнография, которую ты продаешь?
– А что может быть делом более частным, чем приход в «Туннель любви», покупка журнала и доставка его домой в плотном бумажном пакете?
Разговоры с Карен и Дарреном приводили к тому, что я с каждым днем все меньше и меньше понимал, как, собственно, сам-то я отношусь к порнографии, индустрии секса и к… Карен и Даррену. Я не взялся бы точно сказать, что со мной происходит, развращаюсь ли я или, наоборот, очищаюсь: прежние предрассудки мои таяли, и в то же самое время я утрачивал широту
От прежних друзей помощи ждать было нечего. Я совершил ошибку, поведав одному из них, чем сейчас занимаюсь, - скажи я, что ворую младенцев и сдаю их на фабрику, которая производит собачьи консервы, результат получился бы тот же.
– Но я всего лишь приглашаю людей зайти и купить что-нибудь - точь-в-точь как раньше.
– Ой, брось, - не хочешь же ты уверить меня, будто не видишь разницы между средством от пота и порнографией.
– Разумеется, вижу: совсем перестать потеть никто, на самом-то деле, не хочет, а вот снять сексуальное напряжение хочется каждому.
Так я сказал ему, не зная, впрочем, насколько сам в это верю.
Я-то в сексуальной разрядке уж точно не нуждался - по крайней мере, с тех пор, как оказался в «Туннеле любви». Да и никто из работавших здесь не сохранил, похоже, особого интереса к красно-оранжевым прелестям, демонстрируемым в журналах, фильмах и на сценах стрип-клубов. Мотив набрякших сосков, постоянно повторявшийся на стенах нашего заведения, возбуждал нас не больше , чем рождественские колокола или ситец в горошек. Слово «отодрать» распаляло примерно так же, как слово «палас» распаляет торговца коврами. Келли все читала и читала книгу, посвященную спортивным травмам, книгу весьма специальную, - бедняжка пыталась понять, как ей исполнять эротические танцы с наименьшим напряжением мышц. Мэнди вела мечтательные разговоры о том, чтобы вернуться в деревню и найти себе хорошего парня. «Может, я с ним даже и пересплю», - задумчиво произносила она тоном, не лишенным сомнения, как будто речь шла о неведомом занятии, которое может еще и не прийтись ей по вкусу. Даррен, когда-то работавший в зеленной лавке отца, сказал мне, что временами, услышав вопрос посетителя, ловит себя на желании обернуться и крикнуть: «Пап, у нас есть азиатский анал?». Даже Эндрю, полнокровного молодого самца, от которого можно было ожидать наиболее острой реакции на эротические стимулы, пуще всего заботили поиски химических добавок к воде, способных нейтрализовать запахи в отмываемых им кабинках. Правда, слова «нейтрализовать» он не знал и потому говорил о «противоядии», - отнюдь не самый неверный выбор слова для описания того, к чему все мы, похоже, стремились.
Если честно, мне, пока я работал в «Туннеле любви», больше всего не хватало невинности, в особенности, сексуальной, хотя меня устроила бы и любая другая. В мире порнографии люди вечно делают вид, будто они хотят устроить пикник в лесу или подрядиться чинить духовки, между тем, как требуется им только одно - от души кого-нибудь отскипидарить . Между тем, как я начал ощущать притягательность мира совсем иного - мира, в котором люди и вправду ездят в лес затем, чтобы устроить пикник, а мастер-ремонтник приводит духовку в порядок, после чего приподнимает, прощаясь с хозяйкой, кепку и уезжает в своем грузовичке, разве что дружелюбно гуднув напоследок.
Выяснилось, что мы с Карен питаем общую любовь к детским книгам - и это сблизило нас еще сильнее. К тому времени я уже освоил ремесло зазывалы и знал, в какие часы следует выходить к дверям и заманивать в наше заведение клиентов, а Джордж, довольный тем, что у нас стало появляться больше людей, не ворчал на меня за трату времени
– Вы только покупателей от нее не заслоняйте, - предостерег он меня.
– Кое-кто из этого жулья нашивает себе спереди потайные карманы.
Я был бы отнюдь не против увидеть, как такого сумчатого застукают на месте преступления, и потому слушался Джорджа. Однако даже при том, что стоял я пообок от Карен, она при наших разговорах то и дело поворачивалась, чтобы взглянуть мне в глаза, словно доказывая, что живет согласно своим теориям человеческого общения. А может, я просто нравился ей.
Она-то мне точно нравилась. Было что-то неотразимое в этой умной, не испытывающей нужды в каких-либо прикрасах женщине, рассуждавшей о книжках для детей посреди комнаты, наполненной греховностью самого превратного толка. Под доносящиеся к нам из кинозала вскрики эротических роботов она с нежностью говорила о кротах, мышах и кваклях-бродяклях. Она смеялась хрипловатым смехом курильщицы и казалась мне необычайно красивой.
Как-то вечером, после работы, я, перебирая в памяти подробности одного из наших разговоров, увидел вдруг и в самой Карен словно бы персонажа из детской книжки: эксцентричного, обаятельного и одновременно исполненного внутреннего достоинства. Но мне хотелось большего и я вдруг решил пригласить ее пообедать. Номер ее телефона у меня имелся, хоть Карен и предупредила, давая его, что разговаривать по телефону не любит. Собственно, она сказала «ненавидит». Был один случай, когда Даррену потребовалось выяснить что-то, о чем только Карен и могла ему рассказать, и я предложил позвонить ей, а он улыбнулся и покачал головой, словно говоря: «Ну, уж да, не такой я дурак».
Но я все-таки позвонил. Возможно, сказалась моя натура рекламщика: я просто не мог поверить, что существуют люди, переубедить которых решительно невозможно. А может быть, я увлекся ею сильнее, чем думал.
Я набрал номер, она сняла трубку.
– Привет, это Майк, - сказал я.
– Кто?
– Майк.
– Кто? Говорите громче, здесь очень шумно.
– Это Майк!
– заорал я.
– С работы!
– А. Привет.
Тон был недовольный, как будто я разбудил ее среди ночи или влез со своим звонком за пять секунд до оргазма. (Интересно, почему мне вдруг пришло это в голову? В «Туннеле любви» я о таких вещах не думал никогда.)
– Послушай, мы так хорошо поговорили с тобой сегодня. Лучший разговор, какой у меня был за многие годы. Мне жуть как не хотелось его прерывать. Да и сейчас не хочется.
Я мог продолжать в этом духе и дальше, однако примолк, надеясь, что Карен сама нарушит неловкое молчание, пригласив меня к себе.
– Ладно, - сказала она, - и что, по-твоему, я могу тут поделать? Чего бы ты ни хотел, оно же может подождать до следующей нашей встречи?
– Ну, просто я сейчас думал о тебе - я хочу сказать, вот сейчас.
– И замечательно. Очень интересно. Ты загляни ко мне на работе и мы обо всем потолкуем, ладно?
И она повесила трубку.
На следующий день я не смог принудить себя заговорить с ней о случившемся, мы просто поболтали о том, о сем - дружелюбно и даже шутливо, чем я и удовлетворился. Карен по-прежнему казалась мне привлекательной, но теперь я постоянно напоминал себе, что человек она не из самых проытх. И еще - что всего лишь встречаться с ней взглядом - этого мало. Подобно персонажу из книг Льюиса Кэррола об Алисе, она вовсе не была расположена вести себя так, как ожидаю я, а, значит, мне оставалось только строить догадки на ее счет. И все же, чтобы очаровать меня, ей довольно было всего лишь показать в улыбке удивительные зубы или пожать плечами, привлекая мое внимание к их полным изящества очертаниям.