Рассказы из сборника 'Пестрая компания'
Шрифт:
Ему нужен типаж из Томаса Вулфа1, сказал Макомер.
– Лицо на один уикенд, - продолжал Датчер, облизывая губы после очередного глотка "Коллинза", - лицо трагичное, искаженное чувством вины за убиенный и убивающий всех мир.
– Я позвоню Максине, - заявила Долли вскакивая с табурета.
– Кто такая эта Максина?
– лениво поинтересовался Датчер.
– Она очень красивая, - ответила Долли.
– Актриса в компании "Репаблик".
– О Боже, - протянул Датчер.
– Не будь таким снобом, - сказала Долли.
– Дай-ка мне
– А что ты хочешь в восемь часов вечера в субботу?
– спросил Макамер, протягивая Долли монету.
– Может быть, желаешь получить на вечерок Хедди Ламарр2?
– Максина очень красивая, - повторила Долли.
– Она только что вернулась из Нью-Йорка и, скоре всего, свободна...
– закончила Долли и направилась к телефону.
Сугубо в духовном плане, - сказал Датчер.
– Запомни!
Датчер посмотрел в спину удаляющейся Долли, затем повернулся к Макамеру и спросил:
– Скажи, когда ты читаешь в газетах, как самолеты бомбят людей и как эти самолеты потом сбивают, ты задумываешься о том, что происходит? Ты сидишь в кабине, в тебя летят пули, и вдруг твоя машина, нырнув носом вниз, устремляется к земле...
– Постоянно думаю, - спокойно ответил Макамер.
– Во время испанской войны мне всё время снилось, что меня расстреливают из пулемета с самолета. Я бегу, бегу между гаражей, а самолеты постоянно возвращаются и стреляют в меня с незащищенной стороны. Датчер опустошил стакан и продолжил: - Интересно, какое отношение имеют к этому гаражи? Главная беда человечества состоит в том, что оно заражено микробом безрассудной храбрости. Человека можно заставить делать все что угодно - летать на высоте двадцать тысяч футов и позволять себя сбивать, шагать навстречу ручным гранатам, сражаться на море. Если бы наша раса не была столь храброй, то мы жили бы в ином, гораздо более приятном мире. Таков в общем виде итог моих двухмесячных раздумий здесь в Голливуде.
– Эйнштейн смотрит на все легче, - сказал Макамер, - и тем самым подает нам хороший пример.
– Знаю, - ответил Датчер.
– Но у него нет необходимости напрягать мозги в таком, как здесь, климате.
– Всё в порядке, - объявила Долли, проскальзывая на табурет между ними.
– Максина просто умирает от желания поехать. Да, кстати, о тебе она слышала.
– Хорошее или плохое?
– Просто слышала. Но говорит, что ты, видимо, не очень свеж.
– Она так и сказала "не очень свеж"?
– сморщив нос, переспросил Датчер.
– Да, - ответила Долли.
– Не нравится мне ваша Максина.
– Чушь, - заключил Макамер и, стянув Датчера с табурета, повел его к машине.
Х х Х
Большой автомобиль быстро катил в сторону Мексики. Датчер роскошно устроился на заднем сиденье, возложив голову на колени Максины. Время от времени он лениво поворачивал голову, поскольку на Максине был костюм, отороченый спереди мехом рыжей лисы, и мех щекотал его ноздри.
– Он был итальянцем, - говорила Максина.
– В Италии у него большое поместье, а в Нью-Йорке
– Ну и тип, - негромко произнес Датчер.
– Тип просто замечательный.
– Мы были с ним помолвлены, - громко продолжала Максина, обращаясь к сидящей впереди Долли.
– Но через две недели после помолвки он бросил работу. Решил расслабиться.
– Грустно рассмеявшись, она рассеянно погладила Датчера по голове и закончила: - Как только я встречаю мужчину, он почему-то решает расслабиться.
Макамер включил радио, и диктор из Лондона сообщил, что Гитлер пока не дал ответ на ультиматум Чемберлена. После этого оркестр заиграл мелодию: "Возможно, я ошибаюсь, но я думаю, что ты прекрасна".
Датчер внимательно, снизу вверх, посмотрел на Максину. У неё было круглое, чуть полное личико, с маленьким пухлым ртом. Создавалось впечатление, что, создавая эту женщину, Бог с самого начала решил снабдить её ярко накрашенными, блестящими от помады губками.
– Вы очень красивы, - серьезно сказал он.
– Я вполне ничего, с улыбкой сказала Максина, благодарно похлопав его по щеке.
– Сейчас, правда, я немного полновата. Пила в Нью-Йорке слишком много вина. Долли, я слышала, что Глэдис выходит замуж за Эдди Лейна. Это правда?
– В октябре, - ответила Долли.
– Ну и Глэдис, - со вздохом произнесла Максина.
– Папаша Эдди Лейна делает в год пятьсот тысяч. В школе мы с ней учились в одном классе. Нефть. Старый Лейн по самый пуп сидит в нефти, а Эдди Лейн целых два года бегал за мной так, как мальчишки бегают за пожарной машиной. Какая же я была дура, когда уехала в Нью-Йорк.
– У вас весьма милый и крайне оригинальный взгляд на финансы, - со смехом заметил Датчер, глядя на неё снизу вверх.
– Деньги есть деньги, - тоже рассмеявшись, ответила она.
– Если я ещё растолстею, то даже "Рипаблик" может отказаться взять меня на работу. И что тогда вы прикажете мне делать?
– Датчер сочинит пьесу, - сказал Макамер, крепко держась за руль, - ты получишь в ней роль и сыграешь в Нью-Йорке. В Нью-Йорке обожают толстушек.
– Я это уже проходила, - ответила Максина.
– Однако я нашла выход получше. Я застраховала своего отчима...
– Великий Боже!
– воскликнул Датчер.
– И на сколько же?
– На пятьдесят тысяч.
– У нас с вами теперь куча бабок, - сказал Датчер.
– Эй, Макамер, останови машину, она хочет купить мне "Линкольн".
Ха, - ухмыльнулась Максима.
– Я три года исправно делала взносы, а он меня надул, женившись на какой-то ничтожной ирландской стерве, которая обслуживала его в ресторане в Обиспо.
Все рассмеялись.
– Вы изумительны, - сказал Датчер, привлек её к себе и поцеловал поцеловал вежливо, сдержано, осторожно и в то же время с намеком на некоторую вульгарность.
Как нехорошо, подумал Датчер, вновь уронив голову на её колени... и это знаток Спинозы, почитатель Джон Мильтона.