Рассказы о книгах
Шрифт:
— А ведь многие из альманахов с именем Рылеева,— сказал Маяковский,— выходили после декабрьских событий на правах «сборников песен для народа». Стоило бы на досуге разобраться— случайность ли это?
Прощаясь, я шутливо спросил:
— А как же, Владимир Владимирович, ваши вчерашние «старьевщик», «шурум-бурумщик»?
Маяковский ответил: — Да ведь я же думал, что у вас, чертей-библиофилов, книги-то неразрезанные!
Как известно, Маяковскому всю его жизнь пытались поставить на вид его якобы отрицательное отношение к прошлому русской литературы, пренебреженье к классикам.
Это была неправда,
— «Вот Анатолий Васильевич упрекает в неуважении к предкам, а я месяц тому назад, во время работы, когда Брик начал читать «Евгения Онегина», которого я знаю наизусть, не мог оторваться и слушал до конца и два дня ходил под обаянием четверостишия:
Я знаю: жребий мой измерен, Но,
чтоб продлилась жизнь моя, Я
утром должен быть уверен. Что с
вами днем увижусь я»
Именно таким я знал Маяковского. И когда любители воспоминаний приводят известный ответ Маяковского на анкету о Некрасове, с которой в 1919 году обращался к писателям Корней Чуковский, я не спорю, я просто знаю — в чем дело.
Напомню, что вопрос был такой: «Не было ли в вашей жизни периода, когда поэзия Некрасова была для вас дороже поэзии Пушкина и Лермонтова?»
Маяковский ответил: «Не сравнивал, по полному неинтересу к двум вышеупомянутым» 18.
Для меня в этом ответе, помимо всем знакомой склонности молодого Маяковского к эпатажу, звучит не нелюбовь его к Пушкину и Лермонтову, а сохранившаяся у него до конца жизни ненависть ко всякого рода анкетам, в том числе, конечно, и к этой.
ПАМЯТКА ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ
В залах Государственной библиотеки СССР имени В. И. Ленина в 1957 году была устроена чудесная выставка, посвященная сорокалетию советской книги, графики и плаката.
На этой выставке больше всего поражали цифры. СССР занимает сейчас первое место в мире по количеству книг, выпускаемых на душу населения. На 86 языках народов СССР и на 38 языках зарубежных народов советская страна за сорок лет напечатала двадцать миллиардов книг, далеко оставив за собой и по тиражам, и по количеству названий, Америку, Англию, Францию и другие зарубежные страны19.
20 миллиардов книг! Эта цифра становится особенно поразительной, если представить себе на мгновение, что такое миллиард вообще.
Цифры оживают путем сравнения.
Как-то, перелистывая старый юмористический журнал «Будильник» за 1900 год, я обратил внимание на своеобразный «юбилей», который попытались шутливо отметить досужие юмористы этого журнала. Оказывается, что примерно только в 1900 году истек всего-навсего первый миллиард минут с начала летоисчисления по нашему календарю. Другими словами, миллиард минут— это тысяча девятьсот лет!
Если выпускать каждую минуту днем и ночью только одну книгу, то на двадцать миллиардов книг потребовалось бы, в грубом подсчете, сорок тысяч лет! Советские типографии напечатали двадцать миллиардов книг за четыре десятилетия.
И каких книг! Рассматривая их, люди ходили по этой выставке, как зачарованные. Начиная от отдельных прижизненных изданий сочинений Владимира Ильича Ленина, изданий, ставших давно уже библиографическими
На выставке участвовало 235 советских издательств, экспонировавших свыше 12 тысяч книг на всех языках народов СССР. Можно было бы, конечно, отметить и ряд недостатков, но организаторы выставки — Министерство культуры СССР, Библиотека имени В. И. Ленина и Всесоюзная книжная палата—проделали такую громадную работу, за которую нельзя не быть благодарным. Подобная выставка, несомненно, должна была бы быть постоянной.
Отдельно о выставленных плакатах. Ярки и чрезвычайно убедительны и сегодня плакаты дней Великой Отечественной войны работы художников Кукрыниксов, Б. Ефимова и других. Особое впечатление производили плакаты времен Гражданской войны. Смотришь на них—и вспоминаешь молодость: борьбу с разрухой, голодом, победы над Деникиным, Врангелем...
С некоторыми плакатами встречаешься, как с добрыми старыми друзьями, настолько они врезались в память. Некоторые из таких плакатов узнаешь прямо сердцем.
Вернувшись домой, я вспомнил, что у меня есть нечто похожее, о чем, пожалуй, стоит рассказать.
Тысяча девятьсот двадцатый год. Разбитые вдребезги героической Красной Армией полчища генерала Деникина окопались в Крыму. На полуострове, под руководством недоброй памяти барона Врангеля, начал организовываться так называемый «Третий поход Антанты» против молодой Республики Советов.
Главные силы Красной Армии в это время были брошены на борьбу с панской Польшей, и банды Врангеля сначала добились некоторых успехов.
Центральный Комитет Партии и Советское правительство решили покончить с Врангелем до зимы.
27-го сентября 1920 года был создан Южный фронт под командованием М.В.Фрунзе.
О полном разгроме врангелевских полчищ, о легендарном взятии Перекопа сложено немало рассказов и песен. Владимир Ильич оценивал победу над Врангелем, как одну из самых блестящих побед Красной Армии.
Ни щедрая помощь Антанты, ни созданные французскими инженерами неприступные укрепления Перекопского вала и Чонгара не помогли барону Врангелю. Шестнадцатого ноября 1920 года последние остатки белогвардейщины были сброшены Красной Армией в Черное море.
Как всегда, победоносным успехам своей Армии помогала вся Советская страна, напрягшаяся, как один человек, в героическом усилии: рабочие ковали оружие, крестьяне везли хлеб, женщины, наравне с мужчинами, несли все тяготы войны.
Не отставали от других писатели, художники, артисты, в частности и артисты эстрады, представители наиболее доходчивого и мобильного искусства.