Рассказы о живой природе
Шрифт:
Налимы были еще живые. Когда рыбы открывали рты, чтобы передохнуть, ребята совали им пальцы в рот.
– У них совсем тупые зубы и какие мелкие,- заметил Митя.
– Да, такими зубами можно только протолкнуть добычу, а жевать нельзя, – сказал Иван Петрович и сунул большому налиму корюшку. Налим быстро засосал ее и проглотил.
– Ну и обжора! Скоро сам в уху пойдет, а все еще ест! – удивлялись ребята.
– Зато ленивее их нет другой рыбы,- со знанием дела добавил Витя.- Я на них осенью насмотрелся, когда по первому льду глушить ходил. Правда, их трудно заметить – они такие серые и бесформенные, что на мелком месте их и не разглядишь, особенно, если дно илистое.
– А скользкие какие!
– Не только рыбы бывают такие скользкие да ленивые,- усмехаясь, вставил Иван Петрович.- Напроказят и улизнут…
– А в нашем классе есть такой лентяй,- вспомнил Митя.- На переменах только и делает, что ест, как налим.
То колобы, то баранки глотает, а на уроках еле шевелится.
– А на днях, знаете, что выкинул,-рассмеялся Митя, заранее предвкушая удовольствие от своего рассказа,- съел бобы в ботаническом кабинете. Мария Сергеевна ищет, ищет: были бобы – и нет бобов. Надо было на уроке их показывать. Чуть урок не сорвал. Все ищут-ищут. А тут Миша Трофимов как закричит: «Я знаю, где бобы – их Сенька Колчин съел! Он и меня угощал на днях… «На, говорит, ешь да помалкивай…»
Дал мне целую горсть. А я почем знал – думал, у него свои».
Сенька отпирался сначала, хотел улизнуть, как налим, да мы разоблачили его. Дома у них никто никогда и не сажал бобов.
Вот ведь какой обжора!
Ребята долго хохотали, наперебой вспоминая детали этого забавного происшествия.
Дома, когда рыбу стали чистить для засола, Иван Петрович пояснил:
– С икрой – это самка, а с молоками – самец. Вот если выдавить икру в чистый эмалированный таз с водой и полить молэкой да помешать птичьим мягким перышком, то икринки оплодотворятся, и в проточной воде, где много кислорода, зародыши, как цыплята в яйце, пройдут инкубацию и превратятся в мальков, а из мальков уже вырастут маленькие налимчики.
– Дядя Ваня, мы обязательно так сделаем и выпустим икру в реку. Правда, ребята? – загорелся новой идеей Коля.
– Только не прозевайте – скоро нерест кончится,- сказал Иван Петрович и продолжал:-После нереста налимы тощают и становятся очень прожорливыми. Они клюют на всякую наживку, и тогда их очень легко вылавливать. В детстве я ловил их в это время даже на деревянные крючки.
Железных-то не было. Наделаю крючков из прутьев сухого березового веника, насажаю на них корюшки и спущу с грузилом в прорубь. А на другой день вытаскиваю налимов – они корюшку заглатывают вместе с крючком и шнуром.
Вечером юные друзья угощались вкусной налимьей ухой, а Иван Петрович продолжал свой рассказ о налимах.
– Наши речные налимы нерестятся зимой, а крупные онежские налимы, так те поздней осенью или в начале зимы.
Метать икру они также, как лососи или сиги, поднимаются в реки-в проточную воду, богатую кислородом. Когда лососи проходят на нерест, часто можно видеть в порогах, как они, преодолевая бурное течение, перепрыгивают через препятствия. У лосося икра крупная, и, может быть, потому, что ее мало, – эта рыба очень заботится о потомстве. Во время нереста самцы делают хвостом лунку среди песка и гравия.
Самка мечет в нее икру, а самец, полив ее молокой, сторожит лунку до тех пор, пока не появятся и не окрепнут мальки.
Налимы же не заботятся о потомстве, но зато число икринок у крупной самки достигает миллиона. Проходные онежские налимы привыкли путешествовать по устьям рек, и в конце осени или в начале зимы они каждый год приходят на нерест в нашу реку Суну. Но однажды их постигла неудача…
В этом
Он, видно, знал, где остановиться – в самом интересном месте. Он всегда так рассказывал. Однако он не заставил ребят долго томиться, тем более, что было уже поздно. …А дело было так. Подошли налимы огромным косяком к устью Суны и вдруг остановились. Что за чудо: была река – и нет реки! Перед ними стояла гряда камней, и не было воды… Лед, еще не очень толстый, лежал прямо на каменистом дне реки, и лишь небольшой ручеек пробивался между крупными валунами устья. В такой маленький ручеек налимы пройти не осмеливались. Они скучились возле устья и долго совещались: что делать? Во-первых, пытались выяснить – куда делась такая большая река, которая каждую зиму служила им хорошим домом и в которой было так много вкусной пищи для них самих и их будущих детенышей. А во-вторых,- что делать, где искать другую реку, чтобы выполнить план нереста. (Дядя Ваня так и сказал – «план нереста», чему ребята от души посмеялись.) Не найдя удачного решения, налимы повернули в ближайший заливчик и решили здесь переночевать и отдохнуть под толстым прозрачным льдом.
Утром колхозник дядя Гриша разделывал с ребятами дрова на самом берегу залива. Ребята то и дело спускались на лед прокатиться. Вдруг они заметили, что подо льдом лениво шевелится что-то большое и серое. Позвали дядю Гришу.
– Чудаки вы,- сказал он,- ведь это же налимы! Тащите скорей пешни и топоры!
Пока ребята бегали за инструментом, дядя Гриша разыскал березовый курйк* и, нацелившись в голову налима, ударил по льду со страшной силой. Лед треснул множеством лучеобразных стрел, и налим, оглушенный ударом, перевернулся кверху брюхом. Потом дядя Гриша прорубил лед, орудуя то топором, то пешней и приговаривая:
– Ну и налим – наплачешься с ним…
Налим, действительно, был огромный; он вытянул около пятнадцати килограммов.
В этот день все население деревни охотилось на налимов.
Исколотили весь лед, выловили сотни крупных рыб, и только вечером налимы ушли в глубину-поняли, что не следует подниматься так близко к прозрачному льду. Совещались всю следующую ночь и опять не пришли ни к какому решению…
А наутро неожиданно полилась в залив речная вода.
Налимы, забыв свою неповоротливость, ринулись против течения. Да так, говорят, и плыли, не останавливаясь, до самого Кивача. А там узнали, почему не было воды. Сплавщики делали на водопаде отводной лоток и, чтобы пустить в него воду, перекрыли реку плотиной, да так здорово, что оставили один небольшой ручеек. Откуда было знать сплавщикам, что налимов постигнет такая беда? А налимы, как узнали о таком нечутком отношении к ним со стороны сплавщиков, так подали коллективную жалобу в трест Кареллесосплав. Да только она и теперь там под сукном лежит…
* К у р и к – колотушка.
Насмеявшись вдоволь, ребята разошлись по домам, а через два дня опустили в реку садок с обсемененной налимьей икрой.
Гордость леса
Хорошо ясным сентябрьским утром в нашем лесу. К этому времени уже созревает брусника, а грибов видимо-невидимо.
И вот в такое-то утро пришла к нам бабушка Ермолаевна.