Рассказы о живой природе

Яковлев Петр Иванович

Лебединая песня

Когда мне было лет шесть и я смотрел на мир, окружающий меня, глазами героев русских и карельских сказок, в которых добрые и красивые царевны превращались то в лягушек, то в лебедушек,- я воображал себя храбрым царевичем-королевичем и искал лебединое яйцо, спрятанное в ларце на дне моря-окияна. Другого мира для меня в природе не существовало, так как

я был еще мал и отец не брал меня с собой в заманчивые лесные и озерные дали.

Мой дедушка Егор жил в дальнем карельском селе, но часто бывал у нас проездом в город. Он всегда привозил мне что-нибудь интересное – то леденец, то пряник; но чаще всего это были дары самой природы – заячья лапка, крыло косача или целое чучело какой-либо редкой пичуги, а однажды…

Но, по порядку.

Вечером бабушка рассказала мне сказку про царевну- лебедь, которую Кащей Бессмертный запер в своем подземном дворце за семью железными дверями и семью железными замками, и я всю ночь искал ключи от Кащеева замка. Я ехал на коньке-горбунке, летел на крыльях лебедей, плыл на щуке, но заветного яйца так и не нашел. Проснулся я печальный. Но тут подошла ко мне бабушка и подала огромное белое яйцо:

– Это дедушка Егор со дна моря достал и тебе привез.

Удивлению моему не было границ. Помнится, я даже заплакал от умиления и, пока дедушка ездил в город, не выпускал диковинного подарка из рук. Я горел желанием поскорее обнять и расцеловать старика, хотя у него была очень колючая густая борода. Теперь дедушка Егор представлялся мне самым добрым волшебником, какие даже и в сказках редко бывают: они обычно указывают герою дорогу или дают какой-либо талисман, чтобы тебе сопутствовала удача; но мой дедушка…

Он приехал через три дня, и я не слез с его коленей, пока он не рассказал мне, как достал лебединое яйцо. Дедушка говорил по-русски, но иногда вставлял карельские слова, и от этого рассказ его становился еще более сказочным.

– Далеко-далеко, на западе, за много верст отсюда, за десятью болотами и за пятью озерами есть глухой темный лес.

В том лесу никогда не ступала нога человека, и только птицы да звери живут в нем в добром согласии, потому что никто их не трогает, никто не пугает. И добрые люди сказывали, что есть в том дремучем лесу большое, но чистое, как родник, и светлое, словно небо, озеро Черанга. У берегов его растут высокие камыши, а вокруг теснятся крутые скалы.

И с давних времен полюбилось это озеро белым лебедям. Они прилетали сюда каждую весну и жили до осени, выводя птенцов и купаясь в серебристой воде. От этого их белые перья становились еще белее. Я и сам видал по весне, как над нашим селом пролетали эти большие красивые птицы. Но близко лебедей я никогда не наблюдал, и мне так захотелось их увидеть, что я не выдержал и одел свои охотничьи семиверстные сапоги (в этом месте мне захотелось спросить дедушку: где же он взял сапоги-скороходы, так как я не слыхал, чтобы у него были такие сапоги), сел в лодку-душегубку (тут у меня опять появилось желание кое-что спросить, но дедушка жестом предупредил меня, что спрашивать ни о чем нельзя) и направился в лесное царство. Долго ли, коротко ли плыл я в лодке и шел пешком и, наконец, пришел к этому озеру. С высокой скалы я увидел двух очень красивых птиц. Они плавали недалеко от берега, беззаботно резвясь и играя. Я был так очарован их красотой, что, не шелохнувшись, простоял все время, пока они играли. Потом лебеди поплыли к берегу и скрылись в зарослях тростника за широким проливом. Я догадался, что у них там гнездо. Недолго думая, я сел в свою лодку-душегубку и поплыл на другой берег. Но тут поднялась страшная буря – сверкали молнии и гремел гром, вода лилась с неба, как из падуна, однако я прорвался сквозь бурю к берегу и стал искать лебедей. Три дня и три ночи искал я птиц: передо мной вставали отвесные скалы, преграждая дорогу, ветви деревьев хлестали меня по лицу, а скользкие камни уползали из-под ног, и я падал в жидкую грязь, но я все ходил и искал, ходил и искал, пока не нашел.

Лебеди сидели в расщелине скалы у самой воды, заросшей камышом. Сама природа

подготовила им такое место, что никакой зверь или хищная птица не смогли бы отыскать их уютный домик. Испугавшись меня, лебеди с криком улетели. На веревке я спустился в ущелье и нашел гнездо, свитое из сухих побегов тростника, середина его была выложена мягкими тростниковыми верхушками и устлана белым лебяжьим пухом. Сердце мое затрепетало от радости, когда я увидел в гнезде четыре крупных яйца – все четыре, как одно. Сквозь тонкую перламутровую скорлупу светилась на солнце прозрачная, как хрусталь, жидкость с янтарным ядром внутри. Я нежно потрогал яйца рукой, они были еще теплые. Мне так захотелось унести с собой хотя бы одно яйцо тебе в подарок, но я знал, что благородные птицам жаль будет расстаться с ним, и решил не трогать. А в это время вдруг поднялся ветер, и я услышал тревожные крики лебедей, будто они звали меня на помощь. Глянув вверх, я увидел огромного коршуна, который, распустив крылья, собирался напасть на лебедушку. Тогда я схватил лук и выстрелил ему в самое сердце… Я долго еще любовался лебедями, которые теперь не боялись меня, а потом поднялся на скалу и заснул там богатырским сном – ведь я не спал три дня и три ночи. А когда я проснулся, то увидел в своей шапке, которая свалилась у меня во время сна, это вот яйцо… Это лебеди послали тебе в подарок за то, что я спас лебедушку от лютой смерти и – …не коршуна убил, а чародея подстрелил.

Рассказ дедушки Егора так глубоко запал мне в душу, что я помню его и сейчас. Немудрено, что мне страстно захотелось самому попасть на лебединое озеро и посмотреть на этих чудесных птиц. И такой случай представился мне много лет спустя, когда я сам уже, подобно дедушке, успел сходить за тридевять болот и за тридесять озер, в самое глухое лесное дарство. …На землю спустилась тихая белая ночь. С неизменным моим товарищем по рыбалке, охотником и знатоком рыбных мест Ефимом Ивановичем и его внуком Гришуткой мы расположились на южной оконечности Семиверстного острова и наслаждались прелестью теплой июльской ночи. С нами зоревал ученый-биолог и добрый мой приятель Сергей Сергее вич. Вечерний лов был удачен. Мы вдоволь натаскали окуней и плотвы и, довольные успехом, варили окуневую уху.

Рядом, в костре, потрескивали сухие смолистые сучья, чуть шуршали окаймлявшие берег камыши, где-то на гребне узкого острова попискивали неугомонные пернатые, да изредка доносились всплески рыбешек, гоняющихся за ночными бабочками.

Перед нами расстилалась невозмутимо зеркальная гладь озера, алеющая от широкой – в полнеба – зари; поверхность воды в точности передавала все оттенки неба, и редкие барашки облаков так же свободно плавали в глубине прозрачных вод, как и в бездонной небесной глубине. Заря все более разгоралась, возвещая приход утра, и небо, ежеминутно меняя тона, светлело, обещая погожий день.

Мы уже проверили свои снасти и хотели было отправиться в лодке на утренний клев, как произошло нечто, расстроившее все наши планы.

Неожиданно над лесом раздался свист сильных крыльев, сопровождаемый трубными гортанными звуками. Невольно повернув головы, мы увидели двух огромных птиц. На фоне зари их снежно-белое оперение отливало сверкающим в невидимых еще лучах солнца серебристо-алым перламутром.

Пролетев над нами, птицы спокойно опустились на воду в проливе, отделяющем остров Осиновец от Семиверстного.

– Тихо…- вполголоса сказал Сергей Сергеевич.- Подождем, посмотрим. Рыба наша никуда не уйдет. А таких редких птиц, как лебеди-кликуны, не так-то часто приходится видеть… Это самая красивая птица в наших краях. Да, пожалуй, и не только в наших…

Мы и сами не трогались с места, очарованные прелестью увиденного. У этих птиц все было прекрасно, начиная от снежно-белого оперения и кончая янтарно-желтым клювом. А грация, какая грация! Эти плавные повороты корпуса и грациозные взмахи крыльев, эта гордая посадка маленькой головы на гибкой, подвижной шее… Играя, лебеди подплывали друг к другу, нежно касаясь крыльями и шеей, потом погружались в воду, отряхивались, расправляли крылья и клювом выжимали маховые перья, как бы проветривая их на воздухе.