Рассказы поэта Майонезова
Шрифт:
– Искать водоём и привести себя в порядок - вот, что нам нужно!
– воскликнул Кро, приходя в себя от потрясений.
Он деловито собрал какие-то новенькие мешочки возле лежащей вверх колёсами повозки, а в одном из таких мешочков оказался блестящий (только с конвейера) походный котелок! Кро по-хозяйски свернул мешочки-чехлы, которых оказалось ровно десять, и, сложив их в котелок, помчался догонять товарищей.
– А вот и ручей! Ручей! Скорее сюда!
– через минуту радостно закричал старина Кро, заприметив в овраге блестящий водный поток.
Путники поспешно возвратились и принялись
– Друзья мои, я недавно купил в подарок товарищу любимую книгу моего детства - 'Робинзона' Даниеля Дефо, - сообщил он, - дома я начал её пролистывать, радуясь, что ещё издают классику! Каково было моё открытие? Робинзон описывает, как он изготавливал доски, остругивая круглый ствол дерева с двух сторон, вот так остругал редактор с двух сторон Дефо: с одной стороны, были изъяты все интересные рассуждения и размышления Робинзона, демонстрирующие богатство живого языка Дефо, с другой стороны, были 'оструганы' все моменты, где Робинзон благодарил Бога, жаловался Ему, взывал к Нему! То есть, Робинзон, который перед своим роковым путешествием выписал себе в дорогу из Англии Библию, который и календарь свой на столбе затеял, чтоб не спутать будни с воскресением, оказался атеистом! 'Бог' был изъят из романа полностью!
– Может быть редактор был из 'технаков'?
– предположил Кро, - Они ненавидят слово 'Бог'!
– И куда смотрит наша культурная общественность?
– завёлся Параллечини, - Почему она не требует принятия закона, охраняющего классику? Если автор уже умер, значит можно 'Золотого петушка' превращать в 'Золотого бройлера', а глубоко верующего Дефо и его героя в безбожников?!
– Это ужасно!
– согласились почти все, и овражек запузырился эмоциями.
Спокойный, обладающий выдержкой Под решил умиротворить компанию.
– Дедушка, расскажи ещё один свой анекдот про 'Иванова-Петрова-Сидорова', - предложил он.
– Охотно!
– согласился профессор и поведал следующее:
'Сидит Шишкин в лесу (все почему-то заулыбались), отгоняет комаров с носа, дописывает картину. Дописал, вывесил на выставке. Прибегает Иванов, за несколько сеансов скопировал картину, подписал: 'Иванов. 'Медвежий угол'' и вывесил в академии. Пришёл туда Петров, срисовал картину Иванова, подписал: 'Петров. 'Медвежьи посиделки'' и выставил в магазине, где её купил купец третьей гильдии. Приехал к купцу родственник-художник из провинции, срисовал по-быстрому картину Петрова, подписал её: 'Сидоров. 'Шишки и мишки'' и выставил в своём провинциальном музее. Собрались вокруг него друзья-товарищи, Сидоров и говорит им: 'Вот, братцы, это и называется ширь, это и называется размах, а то видел я что-то подобное у Шишкина на выставке, но у Шишкина и медведь кривой, и ёлки не правильные!' '
– Еще одна проблема!
– воскликнул, весь вспыхнув, Паралличини, воровство в творчестве, все равно, что честность в политике!
Все было открыли рты, но профессор скомандовал: 'Подъем!'
– Пойдем через поле, - сказал он, - мне, всегда любившему рисовую кашу и никогда не видевшему, как растёт рис, сложно понять природу, но я понимаю, что поле- это не просто земля, это земля, которая кормит!
Путники глубокомысленно замолчали, обдумывая достойную цитирования фразу.
– Что это?!
– воскликнул неожиданно резко Паралличини, указывая за дальний холм. Толстенький Адриано даже подпрыгнул.
За холмом, уже погрузившимся в вечернюю мглу, шла нескончаемая процессия людей, одетых во всё чёрное, с чёрными капюшонами на головах, с лопатами и заступами на плечах.
– Похоже на похоронную бригаду, - промолвил Войшило.
– Бригада?! Им нет конца!
– громким шёпотом сообщил Адриано.
– Может, это пролетариат, могильщик буржуазии?
– тоже шёпотом спросил Кро.
– Я тебя просила, зая, никогда не читать на ночь Маркса!
– прошептала со свистом Варвара Никифоровна.
– А может, они за нами?
– почти со слезами предположила Ро, - Закопают живьём, и поминай, как звали!
– Похоже, они нас не замечают, - сказал профессор, - ускорим шаг, через поле до лесочка - рукой подать, там обустроим ночлег.
Становилось всё прохладней, поэтому Кро, не раздумывая, подбирал мешки из-под овощей, лежащие на поле. Он поднял десять мешков, в одном из них рачительный 'завхоз' обнаружил три морковки, а в остальных - несколько картофелин и капустных листьев.
Начал моросить нудный холодный осенний дождь, и Кро с удовольствием раздал членам команды по мешочку-чехлу на голову и по большому мешку на плечи. Все так благодарили его, словно он подарил им по золотой короне и по горностаевой мантии.
– Мы, наверное, похожи на огородные пугала?
– спросила Ро, с трудом передвигая ноги, на которые налипло пятнадцать, не меньше, килограммов грязи.
– Нет, дорогая, мы похожи на каторжников, идущих в кандалах по этапу!
– бодро ответил Кро и в тот же момент потерял в колее отяжелевший ботинок.
Наконец добрели до лесочка, очистили обувь и начали собирать ветки и еловые лапы, ставить крупные ветви вокруг ели, нижний ярус которой уже напоминал шалаш. Застелили пол и потолок, ноги гудели, всем хотелось поскорее в жилище, хотя бы в такое, поэтому работа шла быстро и дружно. И вот шалаш готов!
Путники в нерешительности стояли возле новоиспечённого приюта. Луна пробилась сквозь осеннюю тучу и светила им в спину. Профессор, взглянув на свою юмористическую тень и такие же тени товарищей, весело сообщил: 'Французы выглядели элегантней, когда драпали по старой Смоленской дороге!'
Все согласились. Поисков в темноте глазами 'могильщиков' и не найдя их, по одному заползли на четвереньках в шалаш, посмеиваясь над своей неуклюжестью. Уселись потеснее и поплотнее на мокрых еловых лапах. Как только закончилась беспорядочная возня, сопровождаемая оханьем и аханьем, профессор произнёс с умным видом: 'Ну, вот тебе, бабка, и Юрьев день!'