Рассказы серого ворона
Шрифт:
– Ну, ты… Ты чего сделал!?… А мама увидит?… Нужно его спрятать… Маме скажем, что он убежал. Что тебя испугался и убежал. Да-а-а… Чего же ты своего хозяина терпел, не мог разок вот так его встряхнуть?
Казан внимательно слушал. В пятилетнем возрасте он встретил друга, и ради него был готов на что угодно. Сейчас волкодав не совсем понимал хозяина, теперь его умные добрые глаза и чуткие уши всегда будут улавливать настроение вожака и его мамы. Всю жизнь он будет верен этому человеку и его семье за ласку, добрые слова и тот, самый первый кусок хлеба, никогда больше пёс не будет брать еду из чужих рук.
Садык остался где-то в прошлом. В этой новой жизни Казан иногда вспоминал чабана, когда видел овец,
Бескорыстные верные друзья.
Лучшую и самую красивую суку туркменского алабая, когда-либо виденную мной, повязали с мощным, но простоватым кобелём узбекского типа. Не было на то время другого кандидата, я и не рассчитывал от такого сочетания получить потомство, по качеству равное той собаке. Родилось тринадцать щенков, из них четыре кобелька. Один из кобелей еще слепым привлёк мое внимание, хотя двое его братьев были крупнее и тяжелее. Щенок был пронырлив, задирист и со смешной особенностью: в лицевой части, вокруг его глаз, были симметричные, чёткие, хорошо обозначенные круги. Из-за этой особенности назвали его Айнак – очкарик.
Кормить полноценно тринадцать щенков, сука – первородка была не в состоянии, владелец помёт не подкармливал, и малыши отставали в росте и весе. Из этого помета я взял для себя двух месячных щенков – кабеля и суку. Через две недели щенки стали упитанными и здоровыми. Очкарик удивлял умным выразительным взглядом и смешной мимикой. Появляющаяся на переносице складка в сочетании с “очками” будто изображала сложный мыслительный процесс, когда щенок внимательно оглядывал заинтересовавший его предмет, или если он принимал сложное решение. Из-за этого его в шутку называли “профессор” и “умник”.
Щенки жили в общем дворе. Новые соседи, перебравшиеся сюда из араб-хоны, иногда обижали малышей, а я не подавал вида, что не замечаю это. Люди эти не были мне симпатичны, не нужно было, чтобы собаки были в дружеских отношениях хоть с кем – то из этой семьи. В три с половиной месяца Айнак впервые показал, каким он вырастет. Обижавшая его женщина подметала под навесом у входной двери, когда подошел щенок, “задумавшись” и нахмурив лоб, стал наблюдать за уборкой. Из-за тюлевой занавески меня не было видно, и бросив вороватый взгляд на мое окно, соседка ударила щенка шваброй. Обычно малыш отбегал и укоризненно смотрел на обидчицу, но тогда он молча бросился на женщину. Второй удар сбил его на землю, но не остановил, соседка испугалась и подняла крик. Айнак поменял тактику, высоко прыгнул, но нарвался на перекладину швабры. Поймав за ошейник, я … похлопал щенка по грудке, к неудовольствию соседки, фактически его похвалил. Женщина требовала, чтобы я наказал собаку.
– Я не буду бить щенка. Хотите – бейте сами, я не против, но через два – три месяца Вы не сможете защититься от него шваброй, он покусает вас, еще через два-три месяца вы все станете сожалеть о том, что обижали его. Он будет считать врагами не только вас, но и всех, кто живет в этом доме.
Еще одно существо постоянно досаждало щенку – его сестра Айка (Аик). Она постоянно умудрялась поесть из чужой миски и стащить корм у брата. Очередной акт наглого воровства окончился неудачей – Айнак напал на сестру. Сдуру Айка вступила в драку. Растащив вырывающихся визжащих и рычащих щенков, я ужаснулся: глазное яблоко Айки вывалилось и висело на канатике – острый щенячий клык разрезал глубоко, над самым веком. Что делать? Я и не знал, что вынутый глаз таких больших размеров, как-то машинально, с испуга, вставил его на место и пальцем затёр место разреза. Через час ветеринар аккуратно дергал пинцетом за веко, за это время глаз успел прирасти, “присох” к месту.
– Ничего делать не нужно, только закапывать несколько раз в день. Заживёт, как на собаке.
– Как это так?! Говорю тебе, полностью глаз вывалился! Лечи, давай!
Я проверял зрение Айки через день, через месяц и через год, к моему удивлению, видела она отлично. Это была ее последняя драка с братом. После серьёзной трепки, собака, наконец, уяснила, что Айнак сильнее, но желание украсть чужой корм было сильнее силы брата. Через месяц Айка изобрела простой надежный способ экспроприации чужой еды. Каким бы умным не был Айнак, а кобели бессильны против сучьей хитрости.
Во время кормежки кобелёк ел не спеша, как и положено «среднеазиату», съедал три четверти корма, делал перерыв, отдыхал пять-десять минут, затем доедал оставшееся. Айка съедала свой корм быстро, затем выжидала, когда брат сделает перерыв в поедании пищи. Тогда актриса и сценарист Айка со злобным рычанием кидалась в конец двора, обозначая лаем взахлеб прячущегося нарушителя и врага на чердаке или на крыше, за забором или в кладовой. Бдительный добросовестный брат бросал трапезу, бежал со всех лап в конец двора и искал нарушителя. Пока он высматривал и пытался найти несуществующего прячущегося врага, облаивал забор и чердак, сука быстренько возвращалась и доедала из его миски. И так каждый день. Не мог Айнак не побежать и не убедиться в безопасности территории.
Было ему около четырёх месяцев, когда соседская кумушка говорила с моей женой у нас во дворе. Безымянный палец соседки украшал золотой блямбер, похожий на перстень, а по массе схожий с небольшим кастетом. Щенок сидел между двумя женщинами, переводил взгляд с одного лица на другое и внимательно слушал, от “удивленного напряжения” собрав на лбу морщины. Жестикулируя и размахивая руками, соседка случайно ударила щенка по носу тяжелым перстнем. Мгновенно отреагировав, Айнак прыгнул вверх, клацнув обидчицу за грудь. Пустяки, было несколько царапин, но это была первая кровь. Тогда слишком часто малыша обижали посторонние люди, бросая камни и хватаясь за палки при появлении дворового кобелька. Желающих замахиваться на щенка становилось все меньше по мере роста и формирования собаки. Уже в семимесячном возрасте «азиат» одним взглядом мог “объяснить” расклад сил и отбить желание обижать его. В возрасте семи месяцев поймав за ногу частенько издевавшегося над ним подростка-беспризорника и потащив его вглубь двора, Айнак убедился в слабости и уязвимости человека. Мальчишка получил серьезный урок, а щенок уяснил на всю жизнь беспомощность людей против него.
Поздним летним вечером мы возвращались с прогулки. Совсем недалеко от дома, девчонка – соседка из нашего двора подрабатывала в офисе уборщицей. В безлюдном месте и в полуночное время, холл фирмы выделялся ярким освещенным пятном. Приоткрытые двупольные стеклянные двери не скрывали происходящего внутри: двое подвыпивших местных молодых мужчин повалили кричавшую девушку на стол, и выкручивая руку, один из негодяев пытался зажать ей рот, от другого соседка отбивалась ногами. Понятно, проходили мимо и увидели, что девушка одна.
Весь подобравшись, застывший «азиат» наблюдал за людьми. Девушка была из того самого дома, где его обижали, Айнак не любил всех его обитателей, но они жили в нашем дворе. Сейчас с ними он был в нейтральных отношениях, эта соседка никогда его не обижала, она тоже жила в нашем дворе, значит, она своя, наша, и ей нужна помощь, на нее, на нашу девушку, напали враги.
Молча отстегнутый поводок «азиат» правильно понял как команду к атаке, пересек тротуар и вбежал в приоткрытую дверь. В такой ситуации я не спустил бы с поводка взрослого злобного кобеля, не послал бы его на людей, а десятимесячный щенок – то, что нужно.