Рассказы. Митря Кокор. Восстание
Шрифт:
Григоре говорил оживленно, с явным удовольствием. По всему было видно, что тема эта ему по душе. Титу молча смотрел и слушал.
Лошади пустились спокойной рысью по дороге, повторявшей изгибы скалистого берега.
— У нас все реки такие, — поспешил объяснить Григоре, заметив недоумение своего спутника, который никак не мог найти даже следа воды. — Почти весь год их легко перейти вброд, иногда они даже совсем высыхают, но если уж взбесятся, а это случается весной, то заполняют русло от берега до берега, точно Дунай. Но такие страсти бывают редко. Поэтому, сами видите, нам даже мостик не нужен. Повыше, у Ионешти, на уездном шоссе когда-то построили мост, но несколько лет назад он
Бричка миновала долину и по прямой, как стрела, дороге въехала в Бабароагу, убогое село, состоящее из двух пересекающихся улиц, окаймленных грязными лачугами. Во дворах мельтешила многочисленная детвора, копошились куры, утки, изредка попадался навстречу плюгавый мужичишка. Поодаль, на невысоком холме, высилась деревянная церковь, похожая на поломанную игрушку. Титу хотел было что-то спросить, но Григоре опередил его:
— Раньше здесь были только землянки да хижины для батраков. Деревня возникла как-то сама собой и потому так неказиста…
Когда они выехали из Бабароаги, Григоре продолжал:
— Вы обратили внимание на пересечение дорог посреди деревни? Влево дорога ведет к Ионешти, а затем к Костешти, а вправо, через поместье Надины, к нашей деревне Бырлогу. Там нам принадлежит лишь большой, нескладный дом на околице, прозванный крестьянами усадьбой, хотя он служит просто амбаром. Арендатор живет в Глигану, а моя жена, когда она приезжала сюда раза два-три еще до свадьбы, останавливалась в усадьбе своего брата в Леспези, та хотя бы выглядит поприличнее.
С четверть часа лошади бежали рысью между поместьями Влэдуца слева и Бабароага справа. Пейзаж был довольно однообразный. То же нагое, лысое поле, разворошенное бороздами; стебельки озимой пшеницы казались здесь хрупкими зелеными пушинками на озябшем теле.
— Тут живет Платамону, арендатор поместий Надины и Гогу, — заметил Григоре, когда они въехали в село Глигану, и указал влево на большой, окруженный забором двор, в середине которого за увядшими кронами деревьев виднелись белые здания с черепичными крышами.
Из широко распахнутых ворот как раз выходил сухощавый, подтянутый, энергичный мужчина с загорелым лицом. На нем была старая шляпа, кожаная куртка и сапоги с высокими, мягкими голенищами. Услышав бубенцы и увидев бричку из Амары, он остановился на мостках перед воротами и поздоровался с церемонной уважительностью:
— Здравия желаю, господин Григорицэ!.. Рад, что благополучно вернулись.
Юга сдержанно ответил, слегка приподняв шляпу.
— Арендатор? — шепотом поинтересовался Титу, указывая взглядом на человека, стоящего на мостках.
Григоре утвердительно кивнул головой, но ответил, лишь когда они отъехали:
— Мне он не очень симпатичен, хотя не сделал ничего плохого. — Тут же он продолжал другим тоном: — Вот сейчас доедем до другого перекрестка, у самой околицы села. Если ехать прямо, то дорога приведет к поместью моего шурина Гогу Ионеску, а дальше, через Валя-Кыйнелуй, можно добраться до Глигану-де-Сус или, еще дальше, в деревню Речу, что на шоссе Питешти — Фиербинць, где расположено прекрасное поместье нашего теперешнего префекта Боереску. А дорога слева идет от села Шэрбэнешти, границы имения Гогу. Но мы теперь свернем вправо к Леспези и Амаре. Имение Надины простирается до этого шоссе, по которому мы едем, а налево все еще земля Гогу…
Приблизительно на полпути между Глигану и Леспезью кучер, как ему было приказано, остановил лошадей. Отсюда поле полого опускалось до стыка обеих долин. Видимость стала лучше, словно воздух очистился, просветлел. Внизу, к югу, открылась полоса чистого неба.
— Сейчас я вам покажу остальные поместья, — продолжал Григоре свои объяснения. — Слева виднеется Валя-Кыйнелуй. Около деревни Леспезь, той, что перед нами, кончается поместье Гогу и начинается Вайдеей. А от Леспези вы видите, как бежит дальше шоссе, по которому мы приедем в Амару, во-он то село побольше и покрасивей. Проведите мысленно прямую линию, продолжающую шоссе на Валя-Кыйнелуй, и это как раз будет граница поместья Вайдеей. Все, что направо от этой линии, принадлежит нам, до долины реки Телеорман, которую мы раньше проехали… Тоже справа, но здесь, совсем рядом, маленькое, как гнездышко, село, — это Бырлогу. До самой дороги от Леспези к Бырлогу тянется поместье Надины, а дальше ее земля доходит до реки Телеорман. Как видите, мы объехали кругом почти все поместье жены… Между Бырлогу и Амарой, значительно ниже, виднеется еще одно село — Руджиноаса, оно как раз в центре наших владений. Там у нас главные хозяйственные постройки и самый ценный инвентарь. На линии горизонта даже отсюда видна деревня Извору. Красное пятно — крыша усадьбы семьи Гика. Тот лес, что влево от Извору, принадлежит нам, он занимает погонов триста. Только это нам и удалось сохранить. Еще сто лет назад Амара стояла на самой опушке леса, который покрывал всю эту местность… Влево, у Валя-Кыйнелуй, виднеется и село Вайдеей. Оттуда белая лента дороги ведет к Мозэчени. Поближе, но по ту сторону речки, очень хорошо видно село Кантакузу. Это поместье — в нем более чем три тысячи погонов, — говорят, принадлежало когда-то семье Кантакузино, а сейчас им владеет капитан Лаке Грэдинару из Питешти… Впрочем, здесь со всех сторон одни только барские поместья. Вон там Бута, дальше Неграши, затем Зидуриле, потом Думбрэвени…
В Леспези Григоре показал гостю усадьбу шурина, выглядевшую довольно ухоженной. Тот изредка наезжал сюда, уступая настояниям жены, которой после столичных развлечений хотелось иногда для разнообразия пожить в деревне.
Наконец приехали в Амару. Село было большое, но такое же нищее, с такими же крытыми соломой лачугами и дворами, заросшими сорняком. Но Григоре с нескрываемой гордостью обратил внимание Титу на каменную церковь с позолоченным куполом, воздвигнутую его дедом, и на новую школу, построенную отцом. В глубине улочки, ведущей влево, он показал усадьбу поместья Вайдеей. Здесь обитает сейчас арендатор Козма Буруянэ, а раньше, до раздробления имения, жили батраки.
— Останови, Иким, мы тут сойдем, пусть гость получше увидит наши владения. А ты поезжай дальше! — неожиданно воскликнул Григоре и вместе с Титу соскочил с брички.
Направо начинался деревянный забор на кирпичном основании, с квадратными столбиками. За забором ряд старых тополей охранял, словно шеренга гвардейцев, усадьбу Юги. Через распахнутые ворота виден был двор, дома для приказчиков, батраков и слуг, а также конюшни, птичники, амбары, кладовые. Дальше, шагах в ста, открывался главный вход в барскую усадьбу. Высокие, широкие ворота были увенчаны тремя каменными арками, соединенными наверху голубятней.
Войдя во двор, Григоре с легкой грустью сказал Титу:
— Сейчас вы увидите, на что способна любовь!
В конце аллеи молодых елочек новая усадьба радовала глаз, точно улыбка прекрасной женщины. Титу уже знал, что Юга построил эту усадьбу лишь ради Надины. Белое здание с гостеприимной, вместительной верандой, светлыми окнами и четырьмя стройными, как копья, башенками заросло плющом, зеленая листва которого местами доходила до окон верхнего этажа. Поближе к дому аллея расширялась и опоясывала большую клумбу в форме сердца, пламенеющую алыми цветами.