Рассказы
Шрифт:
Мы уже проплясали не один час, и те из нас, что повыше ростом, набили уже себе не одну шишку, то и дело стукаясь головой о потолочные балки, как вдруг один из скрипачей отложил в сторону смычок и заявил, что играть больше не намерен, так как ему охота потанцевать самому. Через час и второй скрипач отложил свой смычок и сказал, что тоже хочет танцевать, так что остался только третий скрипач, а он был старый-престарый, и в руках у него было уже мало силы. Но он все же с грехом пополам пиликал на своей скрипке. Стулья все из комнаты вынесли, а ноги у старика были такие же слабые, как и руки, так что ему пришлось
Помолвленные, как оно и полагается, танцевали почти без передышки. Нареченные на диво подходили друг к другу, но при том обе пары были совсем разные. Невесту Джеймса Хардкома звали Эмили Дарт, она, как и Джеймс, была тихого, кроткого нрава, и оба они любили спокойную домашнюю жизнь. Стив и его избранница, по имени Оливия Пауэл, были совсем иного склада - подвижные, шумные, они любили бывать на людях, и все их интересовало. Влюбленные решили пожениться в один день, и поскорее. Свадьба Тони как бы раззадорила их. Такое частенько бывает - я, как причастный к этим делам человек, не раз замечал.
Они танцевали с упоением, как танцуют, лишь когда влюблены. И случилось так, что ближе к ночи Джеймс оказался в паре с Оливией, нареченной Стивена, а Стивен танцевал с невестой Джеймса Эмили. Однако, несмотря на такой обмен, незаметно было, чтобы оба жениха танцевали с меньшим удовольствием. Так вот, как я уже сказал, они, обменявшись девушками, отплясывали один танец за другим, и хотя вначале каждый держал возлюбленную другого на некотором расстоянии, опасаясь, что слишком тесные объятья могут вызвать неудовольствие жениха, но постепенно наши кавалеры стали теснее прижимать к себе своих дам, а потом и еще теснее.
Время бежало, и каждый из двоюродных братьев, танцуя с невестой другого, все крепче прижимал ее к себе, когда пары кружились, и любопытно, что ни Джеймс, ни Стивен не обращали друг на друга ни малейшего внимания. Гулянье шло к концу, и я в тот вечер ничего больше не видел - на другой день мне нужно было с самого утра быть в церкви, и я ушел одним из первых. Об остальном мне уж потом рассказали.
После одного из самых зажигательных танцев, который, как я уже сказал, они отплясывали, обменявшись невестами, молодые люди поглядели друг на друга и тут же вышли на крыльцо.
– Джеймс, - говорит Стив, - а о чем ты думал, когда танцевал с моей Оливией?
– Да, должно быть, - отвечал Джеймс, - о том же, о чем подумывал и ты, когда танцевал с моей Эмили.
– Я думал, - не совсем уверенно начал Стив, - что был бы не прочь с тобой обменяться не только на сегодняшний вечер, а и навсегда.
– Да и я не прочь, - отвечал Джеймс.
– Ну что ж, если, по-твоему, это можно устроить, так я согласен.
– Да. Только вот что скажут девушки?
– По-моему, - сказал Стив, - они не станут очень-то возражать. Твоя Эмили так ко мне льнула, словно была уже, голубка, моей.
– А твоя Оливия - ко мне, - говорит Джеймс.
– Я слышал, как бьется у нее сердечко.
Ну, вот они и порешили сказать об этом девушкам по дороге домой. Так и сделали. И когда они расставались этой ночью, у них уже было уговорено обменяться невестами - все под впечатлением жаркой пляски на свадьбе Тони. И в ближайшее воскресенье, когда прихожане, рассевшись в церкви на скамьях, ждали разинув рты, что пастор известит о готовящемся бракосочетании двух пар, они с великим изумлением услышали имена нареченных совсем в неожиданной комбинации. Шепот пошел по церкви, все были уверены, что пастор ошибся, однако оказалось, что оглашение сделано правильно. Как порешили братья, так и обвенчались - каждый с бывшей невестой другого.
Года два обе супружеские четы прожили тихо и мирно, пока не начали понемногу охладевать первые восторги любви, как оно обычно и бывает в браке. И теперь братья в душе все больше и больше дивились - что это на них напало в последнюю минуту и с какой стати переженились они крест-накрест, вместо того чтобы пожениться, как полагалось и как было предназначено природой, каждый на той, в которую был влюблен сначала. Ясное дело - всему виной была свадьба Тони, и они крепко жалели, что пошли на нее. Тихий домосед Джеймс, большой любитель помечтать да подумать, иногда чувствовал, что его отделяет от Оливии пропасть, - она ведь больше всего на свете любила верховую езду и всякие увеселительные прогулки. А у Стива, который в поисках развлечений вечно болтался то здесь, то там, жена была большая домоседка. Она любила вышивать либо плести коврики, ее никогда не тянуло из дому - выезжала она, только чтоб угодить мужу.
Вначале братья никому не говорили о своих супружеских неполадках, хотя Стив порой, взглянув на жену Джеймса, украдкой вздыхал, и Джеймс, посмотрев на жену Стивена, вздыхал тоже. Но потом мужчины перестали таиться друг от друга и откровенно сознались оба, что сваляли дурака. Посмеиваясь и пошучивая, однако с вытянутыми лицами, братья качали головой, дивясь, как это они под влиянием мимолетной прихоти, в опьянении пляски, отказались от своего первого, разумно сделанного выбора. Но они были люди порядочные и здравомыслящие и потому честно старались примириться со своею участью и не сетовали, раз уж ничего нельзя было изменить и поправить.
Так вот и жили они, пока однажды прекрасным летним днем не отправились все вместе, как делали каждый год еще до свадьбы, погулять. На сей раз они решили съездить в Бадмаут-Регис и, принарядившись, пустились в путь в девять часов утра.
Добравшись до Бадмаут-Региса, они пошли прогуляться по берегу, и влажный бархатистый песок скрипел под их башмаками. Ну прямо как будто сейчас их вижу! Посмотрели на суда в гавани, поднялись на мыс, полюбовались видом, пообедали в гостинице, а потом снова стали парочками прогуливаться по берегу, поскрипывая новыми ботинками по бархатистому песку. Близился вечер, и они присели на одну из скамеек, расставленных вдоль эспланады, послушали, как играет оркестр, а потом стали думать - чем бы еще заняться?
– Я бы, - сказала Оливия (это значит - миссис Джеймс Хардком), охотнее всего покаталась на лодке. Музыку можно слушать и оттуда, а кроме того так приятно было бы погрести.
– Хорошо придумано. Я - за, - говорит Стивен, любивший все то, что нравилось Оливии.
Тут причетник обратился к пастору.
– Но вы, сэр, лучше всех знаете остальные странные подробности этого странного вечера, изменившего всю их жизнь, ведь вы, не в пример мне, слышали многое от них самих. Так, может, вы и расскажете?