Рассказы
Шрифт:
Меркад не высказал удивления по поводу вынесенного парижскими властями решения об экстрадиции и пока сохраняет молчание, на что имеет полное право.
Он даже отказался подтвердить свою личность, известно только, что в квартиру на улице Ренн Меркад въехал всего за несколько дней до ареста. Подозреваемый, кажется, находит свое положение довольно забавным и, по мнению французских властей, все еще надеется избежать наказания на основании отсутствия доказательств его вины.
Меркад согласился быть депортированным со всеми необходимыми формальностями при условии, что на пароходе ему отведут каюту первого класса, а его статус арестованного будут держать в
Завтра Меркад отплывет на пароходе «Дакония» из Шербура в сопровождении представителя французской полиции».
29 сентября
«Если существует человек, именуемый „Жюль Меркад“, и если он действительно несет ответственность за акт вандализма, совершенный над Колоколом Свободы 21 сентября сего года, то, по всей вероятности, преступник избежит наказания вследствие ошибки парижской полиции.
«Жюль Меркад» под конвоем жандарма прибыл вчера в Нью-Йорк на пароходе «Дакония» и оказался не кем иным, как Уильямом Фредериком Марстоном, сыном Джонатана Марстона, нью-йоркского финансиста.
Марстон-младший, кажется, рассматривает происшедшее как увеселительную эскападу и совершенно не может или не желает дать вразумительного объяснения по поводу того, каким образом его могли принять за некоего Жюля Меркада. Молодой человек отказывается обсуждать это досадное недоразумение и, очевидно, вполне доволен тем, что расходы на его путешествие невольно взяла на себя парижская полиция, от эскорта которой он, конечно, был немедленно избавлен по прибытии в Нью-Йорк.
Как заявил мистер Марстон, во время ареста его попытки идентифицировать себя провалились, однако он рад, что справедливость в конце концов восторжествовала, и не намерен предъявлять претензии французским властям. Без сомнения, он хорошо повеселился и воспринял все происшедшее как забавное приключение.
Но осквернение Колокола Свободы — пощечина всем американским патриотам и честным гражданам. Мы должны…» и т. д.
Около восьми часов вечера того самого дня, когда «Дакония» прибыла в Нью-Йорк, двое мужчин сидели за обеденным столом в доме Марстонов на Пятой авеню. Леди изволили покинуть столовую минут пятнадцать назад. Старший из джентльменов смаковал толстую черную сигару, выпуская густые клубы дыма, молодой уже успел выкурить две сигареты и принялся за третью.
— Этот мост через Тибр в Афинах просто великолепен, — вдруг заметил молодой, прервав затянувшееся и ставшее тягостным молчание. — И мне бы не хотелось, чтобы ты думал, будто я его не видел. — Он продолжал болтать в течение нескольких минут, потом сбился и умолк.
— Уильям, — начал старший глубоким, сочным, очень музыкальным голосом. — Ты настоящий осел.
Не старайся разыгрывать передо мной невинного младенца — я тебя слишком хорошо знаю. И в то же время я сделал важное открытие: в мире есть один еще больший идиот, чем ты.
Судя по невозмутимости и безмятежности, с которой молодой человек воспринял эти нелицеприятные откровения, он выслушивал нечто подобное и раньше.
— Занятно, — сказал он, налив себе в бокал немного коньяку и нюхая напиток с видом ценителя, — ты возбудил мое любопытство. Кто же он, этот беспримерный идиот?
Пожилой мужчина неторопливо и аккуратно выпустил очередной клуб дыма, прежде чем ответить.
— Человек, который по твоей просьбе намалевал красной краской эти дурацкие слова на Колоколе Свободы нашей великой страны. — Великий и ужасный Джонатан Марстон улыбнулся — довольной улыбкой, полной мудрости и понимания. — И кстати, — продолжил он некоторое время спустя, — единственная твоя ошибка состоит в том, что в процессе розыгрыша этой маленькой интриги ты сменил адрес.
Именно поэтому ты и не получил мою последнюю телеграмму. Совет топать домой пешком я дал тебе в воспитательных целях, а на следующий день выслал пятьсот долларов.
Профессиональная гордость
Совершенно неожиданно они встретились «У Куинби» — это случилось впервые за три месяца — и после традиционных рукопожатий направились к своему любимому столику в углу.
— Ну, как дела? — поинтересовался Бенди, усаживаясь.
— Бенди, — начал Дадд Бронсон, проигнорировав вопрос. — Я величайший человек в мире. Сам я предпочитаю ветчину и капусту, эта пища, как и прежде, доставляет мне удовольствие, но если ты желаешь павлинье сердце под мармеладом — пожалуйста, я угощаю.
Бенди воззрился на пачку банкнотов, которую Дадд выудил из кармана брюк.
— Дадд, — сказал Бенди, голос его при этом дрогнул. — Я тебя очень уважаю, но могу не удержаться. Пожалуйста, убери это в свой нагрудный карман так, чтобы я мог видеть только выпуклость. Что же произошло?
— Я ненавижу рассказывать об этом, — заявил Дадд. — Бенди, я человек скромный. Когда ты все узнаешь и обалдеешь от восхищения, вспомни, что я это сказал.
Жаль, что там не было никого, кто мог бы видеть меня. Я сделал все в гордом одиночестве.
Однажды, примерно пару недель назад, я вошел в рабочий кабинет Дэвида Джетмора. Джетмор — лучший адвокат в Хортоне и вообще в Джерси, жирный деляга, из тех, что смотрят прямо на тебя и видят насквозь.
«Мистер Джетмор, — сказал я, — меня зовут Эйб Делман. Вместе с моим братом Лео я владею магазином в Паулине. Мы с братом повздорили по одному личному делу. Когда Лео начал разговаривать со мной в совершенно недружелюбной манере, я ушел, ради сохранения собственного здоровья. Теперь я хочу получить свою долю деньгами и прошу вас отправить адвокату Лео, коим является мистер Девлин в Айртоне, официальное извещение об этом». — «У вас есть что-нибудь для меня в счет гонорара?» — осведомляется Джетмор. «Нет, — говорю. — Я живу в отеле, расходы, знаете ли…» — «Я занятой человек, — говорит Джетмор. — Каким образом я зарабатываю на жизнь, как вы думаете? И как я могу быть уверен, что получу от вас деньги?» — «Мистер Джетмор, — не отступаю я, — этот магазин стоит три тысячи долларов. Лео тоже заинтересован в продаже моей доли, и, если вам недостаточно гонорара от меня, вы сможете подоить и моего брата».
В конце концов, когда я объяснил, почему должен держаться от Лео на безопасном расстоянии и кое-какие другие щекотливые моменты, Джетмор сказал, что возьмется за это дело. Когда он говорит, что Девлин, адвокат Лео в Айртоне, его хороший приятель, я отвечаю, что тем лучше, а про себя думаю: ворон ворону глаз, конечно, не выклюет, но эти законники — те еще пташки.
В тот же день, часа четыре спустя, я вхожу в кабинет Девлина в Айртоне.
«Мистер Девлин, — говорю, — меня зовут Лео Делман. Мы с моим братом Эйбом держим магазин в Паулине. Мы с ним повздорили по одному личному вопросу, и Эйб сбежал в неизвестном направлении без моего благословения. Недавно я получил письмо от адвоката Эйба, мистера Джетмора из Хортона, в котором говорится, что Эйб требует свою долю наличными. Я ответил ему, чтобы он написал вам, потому что именно вы будете составлять для меня документ о выплате».