Рассказы
Шрифт:
Мистер Хендерсон вдруг нагнулся, сунул руку в карман брюк и вытащил что-то блеснувшее как серебро.
Рик с любопытством взглянул на предмет — это была никелированная фляжка с виски. Он внимательно наблюдал, как его приятель отвинтил крышку и, перевернув флягу, глотнул из горлышка.
— Из Канзаса привез, — объяснил мистер Хендерсон. — Настоящее виски. У меня всегда стоит в буфете. Если желаете присоединиться ко мне, сэр, то…
Рик колебался. Затем, устыдившись своих сомнений, покраснел. Конечно, нужно соблюдать осторожность и все прочее, но не до такой же степени,
— Конечно, — сказал Рик. — После вас. С удовольствием глотну.
Хендерсон протянул крошечную никелированную крышечку.
— После вас, — вежливо повторил Рик.
— Тогда вот так, — ответил Хендерсон, опустошив ее одним глотком. — Сполоснуть нечем, — заявил он, вновь наполнив крышечку из фляжки. — Да и виски слишком хорошо, чтобы мыть посуду и терять последние капли.
— Да ладно. — Рик взял полную крышечку в руки. — Итак, я за вами.
И, следуя примеру Хендерсона, осушил содержимое одним залпом.
Тремя часами позже, примерно часа в три ночи, лейтенант отделения полиции Мюррей Хилл проводил дознание. Главным свидетелем выступал водитель такси, его лицо было красным от негодования, а голос полон оскорбленного протеста.
— Я стоял перед «Сенчэри», — пояснял он лейтенанту, — потом меня наняли двое парней. Один — низенький, краснолицый — велел мне побыстрее ехать в кабаре «Шоней». Я довез их как можно скорее, конечно соблюдая осторожность. Но когда мы подъехали туда, этот краснолицый приоткрыл окошко между нами и сказал, что они передумали и немного покатаются. «Ну так, примерно часик», — сказал он и велел ехать вверх по авеню к парку. Я туда и поехал.
Я ездил и ездил, пока голова не закружилась, часа два, наверное, и мне стало странно, что я ни разу не слышал ни звука из салона машины. Они опустили на переднем стекле занавески. Наконец я притормозил и заглянул в салон через боковое стекло. Я вообще не сумел ничего разглядеть. Тогда я остановился, вышел из машины и открыл дверь. Тот краснолицый вообще исчез, другой парень лежал наполовину на сиденье, наполовину на полу. Я на него закричал, потряс его, но он был как мертвый. Поэтому я привез его…
— Хорошо, достаточно, — прервал лейтенант. — Я надеюсь, у вас есть лицензия?
— Конечно, я три года работаю в компании Эм-Би.
— И вы не знаете, когда этот краснолицый вышел из машины?
— Нет. Может, на углу Шестой авеню и Сорок второй улицы. Мы там надолго застряли в пробке. Он мог тогда выскочить…
— Ладно. — Лейтенант повернулся к полицейскому: — Пойди посмотри — он хоть говорить-то может?
Полицейский отправился было выполнять приказание, но тут дверь отворилась, и на пороге появился Рик Дуггетт, чемпион Восточной Аризоны. Лицо его было бледным, веки опухшими, глаза тусклыми, как у человека, которого разбудили — после длительного сна, галстук набоку, волосы всклокочены.
— Вот он собственной персоной, — сказал полицейский.
— Пришли в себя? — Лейтенант взглянул на вошедшего. — Что с вами случилось-то?
Рик Дуггетт приблизился
— Послушайте, — начал он, меланхолически глядя на лейтенанта. Говорил он медленно и с трудом, но достаточно отчетливо. — Послушайте, — повторил он. — Я вижу, что на часах больше трех, значит, я отключился часа на три. Я пришел в себя пятнадцать минут назад, и мне сказали, где я. Сейчас я в порядке. Парень из Канзаса по имени Хендерсон дал мне выпить что-то, что он привез, и, когда я закрыл глаза от удовольствия, потому что мне это пришлось по вкусу, вытащил у меня из кармана пачку денег — восемьсот долларов — и обратный билет в Аризону. В Нью-Йорке надо за всеми следить. Это мне Хендерсон сам сказал. Может быть, он имел в виду…
— Минуту. — Лейтенант приготовил промокашку и окунул перо в чернила. — Ваше имя?
Рик выдавил слабую улыбку:
— Меня зовут Билли Буб. Запишите и покажите, как это смотрится на бумаге. Это все, что я могу сообщить вам. Я не рвусь попасть к вам в дело. Мое имя Билли Буб, и я приехал из Джинквилля на Какер-Григ. Это все, что я могу сообщить вам о себе.
— Все? — резко переспросил лейтенант. — А как, по-вашему, мы найдем ваши деньги, если вы нам не собираетесь ничего рассказывать? Как этот Хендерсон выглядел? Где вы с ним встретились?
— Ничего не поделаешь. — Рик снова вяло улыбнулся. — Странно, но я забыл его как-нибудь отметить. На нем был серый костюм, у него красное лицо, белые зубы, и я встретил его где-то, не помню где, он еще тогда распространялся об одноразовых бутылках. Не стоит все это записывать, потому что я не делаю никакого заявления. Я всегда считал, что если человек не может постоять за себя сам, то он не достоин того, чтобы за него это делали другие. Да ребята меня с ранчо выставили бы, если б узнали об этом. Все. Я пошел.
Полицейский усмехнулся. Лейтенант возмутился и запротестовал. Но Рик стоял на своем:
— Нет, лейтенант, никаких жалоб. Все равно вы его не найдете. Я пошел домой спать. Пока. Премного благодарен.
Он направился к двери, но на пороге остановился и повернул назад.
— Я только хотел бы знать вот что, — медленно проговорил он. — Хендерсон глотнул из фляжки до меня и не заснул от этого. Что, это здесь бывает — два вида выпивки в одной посудине?
Тут усмехнулся и лейтенант:
— О, это одно из наших изобретений. Все просто, фляга внутри поделена на две части. Если нажать кнопку, например, справа, там виски, слева — кое-что другое.
Их делают на заказ людям типа Хендерсона.
— Понятно, — сказал Рик. — Премного благодарен.
Кивнув на прощанье, он развернулся и вышел.
На следующий день Рик проснулся в отеле в полдень. Сначала он лишь смутно ощущал какую-то подавленность, но вдруг в его голове все прояснилось. Он вскочил с кровати, наполнил таз в умывальнике холодной водой, опустил туда голову, потом умылся и оделся. Спустившись в буфет, он съел шесть яиц и кусок ветчины размером в два квадратных фута. Расплатившись за завтрак, Рик вышел в холл и уселся в большое кожаное кресло.