Рассказы
Шрифт:
«Слепец, ты беззащитен перед Тьмой, Но глас Рассудка слышен и во мраке…»
Вокруг алтаря за ограждением преклонили колени две фигуры — мужчины и женщины. Как только Памфрет все это увидел, он почувствовал отвращение и одновременно благоговейный страх.
«Ну конечно, — сказал он себе, — все это забавно, но как-то слишком уж давит на психику» — и, развернувшись, покинул дворец.
Полчаса спустя он сидел в комнате отеля «Pax» [7] и читал книгу, которую обнаружил на тумбочке возле кровати. На черном кожаном переплете золотыми буквами значилось: «Книга Мира».
7
«Мир» (лат.)
— Господи боже! — воскликнул Памфрет. — Да это же их Библия!
Это было нечто большее, чем просто свод правил, здесь же разместились фотографии и биографии членов великого Конгресса и краткое изложение философии новой Мировой Религии. Все, казалось, было подчинено власти этого вездесущего и всесильного Конгресса.
Памфрет от души повеселился, читая правила Комитета по ухаживанию, а потом обнаружил, что Комитет по домашнему хозяйству сделал семью полнейшей нелепицей, а дом превратил в настоящую могилу. Добравшись до Комитета по сну, дальше Памфрет читать уже не смог. Он был совершенно изнурен и подавлен, он устал. Его голова клонилась все ниже и ниже, пока подбородок не коснулся груди. У него едва хватило сил раздеться и забраться в постель.
Ему снился Мир, Мир с телом ангела и ужасным ухмыляющимся черепом. По рекам и долам, по холмам и косогорам это чудище гнало его до тех пор, пока он не увидел перед собой посреди пустыни прекрасный Дворец Мира. Из последних сил сделав рывок, он добрался до портала, шагнул под мраморный свод и рухнул на колени перед алтарем. Эбонитово-черный ангел на пьедестале, соединив обломки меча, занес его для удара. Памфрет поднял руку, защищаясь, и, когда меч, свистнув в воздухе, опустился с быстротой молнии — проснулся.
Кто-то стучал в дверь его комнаты. Памфрет, вытирая со лба холодный пот и стараясь унять дрожь от ужасного сновидения, крикнул:
— Кто там?
— Именем Интернационального Конгресса Мира и Комитета по сну, прошу вас открыть дверь, — раздался в ответ голос.
«Какого черта? Что я сделал на этот раз? — подумал Памфрет. — Наверное, потревожил мир своим одеялом».
— Именем Интернационального Конгресса… — снова начал голос.
— О, заткнись, — простонал Памфрет и, подойдя к двери, открыл ее. — Чего вы хотите? — требовательно осведомился он.
Пришедший безмятежно взирал на Памфрета. Он был одет в белое с головы до ног, на его груди красовался серебряный ангел с мечом, а на шапочке золотыми буквами было вышито слово «МИР».
— Чего вы хотите? — повторил свой вопрос Памфрет.
— Вы разговаривали во сне, — ответствовал Человек в Белом. — Нарушение правила 34. Пойдемте.
— Пойдемте куда? — спросил Памфрет.
— Вы притворяетесь. — Но, видя искреннее недоумение на лице Памфрета, Человек в Белом пояснил: — В Госпиталь для Храпящих и Говорящих.
— О господи! — воскликнул Памфрет и с трудом подавил смех. — Вы же не хотите сказать…
— Невежество не является оправданием, — прервал его Человек в Белом.
— Но мне нужно одеться!
— Хорошо. Я подожду снаружи. У вас есть пять минут.
Памфрет подошел к стулу, стоявшему у окна, и уселся. Он бы очень хотел, чтобы у него было время как следует обо всем подумать, подумать об этом гротескном, сумасшедшем мире, который, казалось, утратил чувства с тех пор, как он его покинул шестьдесят лет назад. Перебирая в памяти все события прошедшего дня, он не знал, смеяться ему или плакать. Все это, конечно, было смехотворно, но…
— Время, — напомнил ему из-за двери Человек в Белом.
Памфрет подошел к стенному шкафу, где висело его пальто, и вытащил из кармана маленький пузырек, наполненный зеленой жидкостью. Затем улегся на кровать и выпил все до последней капли.
— Как выяснилось, Сатана знал, что делает, — пробормотал он и закрыл глаза.
Когда Человек в Белом вошел, комната была пуста.
Танец с веревками
Ярким октябрьским утром Рик Дуггетт с восьмью сотнями долларов в кармане сошел на Гранд-Сентрал-Стейшн в Нью-Йорке. Но сначала нужно объяснить, как он туда попал и откуда у него взялись деньги.
Рик относился к тому типу людей, которые ничего не делают наполовину, вполсилы. Если уж он ел, то или помногу, или перекусывал на ходу, спал либо по одиннадцать часов в сутки, либо не спал совсем, садился играть в покер, только когда знал, что можно или выиграть все, или продуться в дым.
Что бы он ни делал, он во всем шел чуть дальше остальных, поэтому неудивительно, что в своей профессии Рик достиг вершин. Он был лучшим загонщиком скота в Восточной Аризоне, а это совсем немало, потому что даже в то время хорошие загонщики были такой же редкостью, как водяные скважины в пустыне.
Когда прошлым октябрем в Хоунвилле было объявлено, что победитель в состязании по загону скота получит тысячу долларов, никто не сомневался, что приз достанется Рику, и он оправдал ожидания: поймал лассо и связал десять молодых бычков за четырнадцать минут и двадцать семь секунд, опередив ближайшего соперника на целых семь минут.
Было много разговоров, на что Рик потратит эти деньги. Ну конечно же первым делом он напоил кучу народа, но ведь даже банда умирающих от жажды фермеров не может проглотить виски на тысячу долларов.
Остальное, подумали все, наверняка уйдет в покер, но ведь Рик Дуггетт — большой оригинал, поэтому ничего нельзя сказать заранее. Он может жениться или даже съездить в Денвер.
Рик же, напоив в Огивли целую толпу, договорился, чтобы его лошадь вернули домой на ранчо, на котором он работал, и через приятеля отправил его хозяину записку следующего содержания:
«Дорогой Фрейзер, я получил в качестве приза большую сумму денег.
Беру отпуск на месяц, чтобы прокатиться в Нью-Йорк.