Рассказы
Шрифт:
И он указал на северо-восток, где над мрачным, сизым хребтом медленно ползла на запад черная туча, похожая на великана, шагающего по вершинам.
— Ну и что с того?
— Это предвещает шторм, сеньор; вы промокнете. А перебираться через горы, да еще ночью…
Лейтенант-коммандер жестом прервал его, уселся на пони и отправился дальше.
Почти на середине перевала, в двух милях от деревушки Рио, шторм разыгрался над ним в полную силу.
Все началось с мелкой мороси; лейтенант-коммандеру пришлось потратить некоторое время, чтобы сойти
Но не проехал он и ста ярдов, как дождь превратился в настоящий ливень, в ту же минуту быстро надвигающаяся тьма как одеялом покрыла узкую тропинку, и путешественнику пришлось теперь вслепую бороться с водяной стеной в непроницаемой черноте тропической ночи.
Вскоре Рид оставил безуспешные попытки направлять своего пони; все его силы уходили только на то, чтобы, обхватив животное за шею, держаться в седле.
Рев ветра и непрекращающиеся потоки воды были ужасны, и очень скоро он потерял всякую способность ориентироваться в этом кромешном аду.
Внезапно что-то большое и тяжелое больно ударило его, он почувствовал, как пони пошатнулся и остановился, а в следующий момент Рида словно подхватило что-то и понесло, яростно швыряя из стороны в сторону…
Лейтенант-коммандер сел, осмотрелся и длинно выругался. Желал бы он знать, где, ради Семи морей, находится — и тут он все вспомнил.
Рид попробовал встать, но тут же ощутил острую, пронзительную боль в левой руке. Попытавшись пошевелить ею, он обнаружил, что рука безжизненно висит в рукаве.
Со стоном он все-таки поднялся и энергично потопал ногами, чтобы убедиться в их целости, чуть не взвыв от боли, снова пронзившей сломанную руку.
Шторм миновал.
Южные звезды над головой рассеивали мягкий, бриллиантовый свет. Вокруг и вверху плотная черная листва, таинственно шелестела под легким ветерком; налево, в просвете, виднелись белые очертания известнякового утеса. Туда и направился лейтенант-коммандер, надеясь найти дорогу. Пони нигде не было.
Около получаса Рид разыскивал путь, перебирался через корни и сломанные сучья, натыкался на непроходимые заросли кустарника и дикого винограда.
При каждом шаге он вздрагивал от резкой боли и уже начал чувствовать легкое головокружение.
Неожиданно Рид оказался на открытой прогалине, в конце которой заметил свет, лившийся из окна домика.
Превозмогая боль, он добрался до крыльца и постучался.
Дверь открылась; потом земля словно сама поднялась к нему, и все погрузилось во тьму.
Лейтенант-коммандер очнулся, ощущая самые восхитительные в своей жизни тепло и усталость, и пролежал несколько минут с закрытыми глазами, просто от нежелания открывать их. Внезапно он услыхал рядом с собой женский голос. Говорили по-испански.
— Нет, любимый, он еще спит.
Второй голос, мужской, раздался откуда-то с другой стороны комнаты:
— Ты уверена?
— Да.
Если не считать руки, он больше не пострадал.
— Ну хорошо. Подойди сюда, Рита.
Лейтенант-коммандер открыл глаза. Уже давно стоял день; очевидно, Рид пробыл без сознания — или проспал — довольно долго. Он увидел маленький бамбуковый столик рядом со своей кроватью, американское плетеное кресло-качалку, самодельную пальмовую ширму; затем перевел взгляд туда, откуда слышались голоса.
Девушка стояла перед мужчиной, почти полностью закрывая его собой. Неожиданно она отодвинулась, и пораженный лейтенант-коммандер опустил веки.
Прошло несколько секунд, прежде чем он снова, медленно и осторожно, открыл глаза. Яркий свет, падавший из распахнутого окна, освещал лицо этого человека — ошибки быть не могло.
«Определенно, — думал лейтенант-коммандер, — и я в такой дыре! Удивительно, что я еще жив».
Лежа тихо и притворяясь спящим, он подслушал следующий разговор:
— Ну, я должен идти, — последовал мужественный вздох.
— Но, Тота! Я ждала, что ты скажешь это; я видела по твоим глазам. Это же наш праздник, ты обещал!
— Послушай, малышка, будь благоразумна. Как я мог предвидеть шторм? И этот человек… Ты знаешь, что это такое. Если он и не… — Мужчина оборвал себя на полуслове.
— Очень хорошо. Тогда иди. Я не стану скучать по тебе; я должна заниматься путником. Я буду петь для него и приготовлю ему маленький желтый bisca [8] и может…
8
Местное кушанье (исп.)
Девушка рассмеялась неописуемо заманчивой перспективе.
— Рита! Что ты хочешь сказать?
Раздались быстрые шажки, вздох и снова легкий смех.
— О, Тота, любимый мой! Ну, тогда поцелуй, поцелуй меня! Ах!
После паузы опять послышался мужской голос:
— А теперь…
— Теперь ты можешь идти. Но я провожу тебя. И еще я хочу… Но пойдем, я расскажу по дороге.
Лейтенант-коммандер услышал, как они вышли, оставив дверь незапертой, и, открыв глаза, начал лихорадочно соображать.
Его не узнали; в это легко можно поверить, поскольку он был в гражданском, а за последние шесть месяцев отрастил небольшую бородку. Но все же оставалась некоторая опасность; ненадежность его положения и беспомощность были исключительно неприятны. Решительно, он должен убраться отсюда при любой возможности. Первое, что следует сделать, это разузнать о судьбе пони. Он спросит девушку, когда та вернется.
Лейтенант-коммандер вдруг заметил, что ему здесь очень удобно. С него лишь сняли пончо, плащ и ботинки и укрыли грубым шерстяным покрывалом; тупая, назойливая боль растекалась по всей руке от плеча до запястья, и все же Рид испытывал безотчетную легкость и удовольствие.