Рассказы
Шрифт:
Капитан Митти встал и взял на плечо свой тяжелый автомат "Уэбли-Викерс".
— Сорок километров сквозь ад, — заметил сержант.
Митти выпил последнюю рюмку бренди.
— А где сейчас не ад? — спросил он мягко.
Пушечный огонь усилился; доносился стук пулеметов, и где-то рядом грозно зазвучало покета-покета-покета огнеметов. Уолтер Митти подошел к двери блиндажа, напевая: "Рядом с тобой, белокурая…" Он обернулся и помахал сержанту рукой:
— Будь здоров!
… Что-то ударило по плечу.
— Я ищу тебя по всей гостинице, — сказала
— Всё сходится, — неопределенно сказал Митти.
— Что? Ты купил это как-оно-называется — бисквиты для щенят? Что у тебя в коробке?
— Калоши.
— Почему ты не надел их в магазине?
— Задумался, — ответил Митти. — Ты можешь себе представить, что я иногда думаю?
Жена взглянула:
— Когда вернемся домой, смерю тебе температуру.
Они вышли через дверь-вертушку — дверь насмешливо скрипнула. До автостоянки было два квартала. У магазина на углу жена сказала:
— Я что-то забыла купить. Сейчас вернусь, подожди минутку.
Минутка тянулась и тянулась. Пошел дождь с мокрым снегом. Уолтер Митти зажег сигарету. Он стоял у стены магазина и курил… Потом он распрямился и свел пятки вместе.
… - Не надо повязки на глаза, — сказал он с презрением, сделал последнюю затяжку и щелчком отбросил окурок. Чуть заметная улыбка играла на его губах. Он стоял лицом к направленным на него ружьям, прямо, не шелохнувшись, вызывающе гордый и надменный, не сломленный и не разгаданный до самого конца.
Интервью с леммингом
Усталый ученый, пешком путешествующий по горам Северной Европы, тяжело бросил рюкзак и собирался сесть на камень.
— Поосторожней, приятель, — произнес голос.
— Простите, — пробормотал ученый, с интересом отмечая, что к нему обратился лемминг. — Должен признаться, — добавил ученый, садясь рядом, что меня несколько удивляет ваша способность разговаривать.
— Вы, люди, — сказал лемминг, — всегда поражаетесь, когда другие животные могут то же, что и вы. В то же время животные могут многое из того, что вам недоступно. Ведь даже для того, чтобы застрекотать, подобно последнему сверчку, вам нужны жилы быка или лошадиный волос.
— Да, мы животные несамостоятельные, — признал ученый.
— Вы удивительные животные, — сказал лемминг.
— Мы, в свою очередь, всегда считали вас весьма удивительными. Буквально таинственными.
— Ну уж если мы занялись определениями на букву "т", — резко заявил лемминг, — то позволь мне приложить несколько к твоему виду — тупые, тщеславные, трусливые…
— Вы находите наше поведение малопонятным?
— Воистину да. Вы убиваете, мучаете, морите голодом и унижаете себе подобных. Вы уничтожаете природу, губите животных, заливаете землю бетоном, вы…
— Эй, — прервал ученый, — так ты всю ночь можешь перечислять наши грехи и ошибки.
— Всю ночь и весь день до четырех часов, — поправил лемминг. — Всю свою жизнь я посвятил изучению высших животных и знаю
— Так, значит, ты изучаешь мой вид, — начал ученый.
— Я знаю, что вы глупые, гадкие, грубые, — сказал лемминг, — хитрые, хищные, хвастливые, коварные, кровожадные…
— Постой, отдохни, — перебил ученый. — Да будет тебе известно, что я долгие годы изучаю жизнь леммингов. И мне ясно все, кроме одного.
— Чего именно?
— Не могу понять, — признался ученый, — почему вы, лемминги, вдруг срываетесь с места и топитесь в море.
— Забавно, — сказал лемминг. — А мне как раз не ясно, почему вы, люди, этого не делаете.
А дома лучше!
Если вас вдруг потянуло в чужие страны, и вы не хотите, чтобы страсть к путешествиям погасла в вас насовсем ещё до всяких путешествий, не заглядывайте, ради Бога, в книжицу под названием "Карманный переводчик — Франция. Издательство Коллинз". Меня угораздило купить её в Лондоне. Книжку написали, чтобы научить англичан изъясняться по-французски в поезде, в гостинице, в недоумении, в разлуке и где хотите. Думаю, что приобретение это столь же похвально — я бы, увы, добавил, сколь и печально — и для американцев. Мне подобные помощники в поездках уже встречались, но ни один не навёл такого беспросветного, безнадёжного и безысходного уныния, как "ваш друг Коллинз".
Здесь на каждой странице вы найдёте список английских выражений, расставленных одно под другим лесенкой, словно стих. А рядышком скачет по ступенькам французский перевод. Откроем первую страницу: "Порт прибытия". Начало, вроде, вполне сдержанное: "Носильщик, здесь мой багаж!" — "Porteur, voici mes bagages!" Но с этой минуты несчастья посыплются на вашу голову дождём и градом и будут длиться до самого конца, где разверзнется ад. Фраз, относящихся ко всяким горестям, в книжке в три раза больше, чем повествующих о приятных обстоятельствах. Вообще-то, мой жизненный опыт показал, что такая пропорция вполне справедлива, но избави меня Бог от терний, воспетых в сумрачной поэме Коллинза. Я опущу здесь французский перевод, хотя бы потому, что у людей, попавших в такие неудобные и нелепые обстоятельства, все иностранные языки мгновенно улетучиваются из головы, и они начинают взывать на родном английском. Выражения, как я упомянул, расположены в книжечке одно под другим, но здесь я поставлю их рядом (если хотите, можете переставить как вам угодно).
Настоящие беды начинаются с канцоны, озаглавленной: "Таможня". Здесь вам предстоит выучить: "Я не могу открыть чемодан" "Я потерял ключ" "Пожалуйста, помогите мне закрыть чемодан" "Я не знал, что за это нужно платить" "У меня нет таких денег" "Я не могу найти носильщика" "Вы не видели носильщика с номером 153?"
Последний вопрос кажется мне литературным шедевром, потому что скупыми средствами в нём зримо изображён турист, затерявшийся среди горы сумок и дюжины таможенников и ищущий отчаявшимся взором того единственного из, по меньшей мере, ста пятидесяти трёх носильщиков. Мы чувствуем, что носильщика с номером 153 ему не найти, и этот мотив печали кладёт последний трагический штрих.