Рассказы
Шрифт:
— Папа всё перепутал: было как раз наоборот! — сказал он. — Это я услышал, как папа встал с постели, и тогда спросил его, в чем дело. "Я всё устрою, — якобы ответил папа. — Билл внизу".
— Кто такой Билл? — спросила мама у отца.
— Не знаю я никакого Билла и ничего подобного не говорил! — раздраженно возразил он.
Никто из нас (кроме Роя, конечно) ему не поверил.
— Тебе приснилось, — сказала мама, — иногда бывают такие сны.
— Ничего мне не приснилось, — сказал отец.
Он уже был на взводе
Месяцев через шесть нечто подобное случилось уже между моим отцом и мной. Тогда он спал в соседней со мной комнате. Полдня после обеда я тщетно пытался вспомнить название города Перт-Амбой. Вроде бы, ничего сложного, но я перебрал в памяти все другие города, и даже слова и фразы вроде терракота, Валла-Валла, коносамент, вадемекум, хоки-поки, преамбула и Шуман-Хайнк, но Перт-Амбой оставался неуловим. Ближе всего к нему была, пожалуй, терракота, но и та — не слишком уж близко.
Даже в кровати, я всё еще мучился этой головоломкой и, лежа в темноте, позволил разгуляться нелепейшим фантазиям, будто такого города вовсе нет, как нет и самого штата Нью-Джерси. Я всё повторял и повторял слово "Джерси", пока оно не стало казаться совсем идиотским. Если вам когда-то случалось лежать ночью без сна и повторять одно и тоже слово тысячи, миллионы и сотни тысяч миллионов раз, вы поймете мое состояние. Я стал думать, что в мире нет ничего, кроме меня, и множество других столь же диких мыслей лезло в голову.
Постепенно от этой несусветности мной овладела тревога. Я стал подозревать, что можно свихнуться и от такого пустейшего дерганья ума, как бесплодный поиск терра-фирмы Пиггли-Виггли Горгонзола у Триумфальной Жанны д'Арк Святого Моисея в Пенатах. Мне вдруг неудержимо захотелось хоть с кем-то перемолвиться словом. Я чувствовал, что дурацкое и опасное смешение мыслей и фантазий зашло уже слишком далеко, и если я тотчас не найду названия этого городка и не засну, то и впрямь могу свихнуться. Поэтому я встал с кровати, пошел в комнату, где спал отец и потряс его. "Уг-мм?", — промычал он. Я потряс сильней, и папа, наконец, проснулся с отблеском сна и настороженностью в глазах.
— В чем дело? — хрипло спросил он.
Взгляд у меня, видно, и вправду был дикий, а волосы, всегда непослушные, ночью торчали, как у монстра.
— Что там? — спросил отец, приподнимаясь и готовясь соскочить с другой стороны кровати.
У него, наверно, мелькнула мысль, что все его сыновья рехнулись или вот-вот рехнутся. Теперь я вижу, как всё было похоже на ту ночь, когда Рой сказал, что папа Билл, и час его пробил. Но тогда я вовсе об этом не помнил.
—
Время было около трех ночи. Папа встал так, чтобы кровать оставалась между ним и мной, и стал натягивать штаны.
— Можешь не одеваться, — сказал я. — Просто назови несколько городов в штате Нью-Джерси.
Быстро одеваясь — я заметил, что он надел башмаки без носков прямо на босу ногу — отец стал перечислять дрожащим голосом разные города в Нью-Джерси. Как сейчас вижу, как он тянется за пальто, не сводя с меня глаз.
— Ньюарк, — произносил он, — Джерси-сити, Атлантик-сити, Элизабет, Патерсон, Пассаик, Трентон, Джерси-сити, Трентон, Патерсон…
— Это из двух слов, — перебил я.
— Элизабет и Патерсон, — сказал он.
— Нет, нет! — настаивал я раздраженно. — Это город с одним названием из двух слов, как "вверх тормашками".
— "Вверх тормашками?", — переспросил отец, медленно двигаясь к двери и улыбаясь слабой натянутой улыбкой, которая — как я понимаю теперь, но не понимал тогда — должна была меня успокоить.
В двух шагах от двери он вдруг прыгнул к ней и ринулся в холл так, что фалды пальто и шнурки на башмаках полетели за ним. Это бегство меня ошарашило. Я понятия не имел, что ему показалось, будто я не в себе; я только понял, что это он сам не в себе: может быть не совсем проснулся, и сейчас за чем-то гонится во сне. Я бросился за ним и схватил у двери в мамину комнату. Я слегка встряхнул его, чтобы совсем разбудить и как-то объясниться.
— "Мери! Рой! Герман!" — вопил отец.
Я тоже стал призывать братьев и маму. Мама рывком распахнула дверь своей спальни, и тут мы сбились в кучу и что-то кричали разом в полчетвертого утра: папа был полуодет, без носков и рубашки, а я — в пижаме.
— Что тут у вас на этот раз? — мрачно спросила мама, растаскивая нас в стороны.
Она, к счастью, всегда запросто управлялась что с отцом, что со мной, и никакие наши слова и поступки ее никогда не пугали.
— Посмотри на Джемми! — кричал отец. (В волнении он всегда называл меня Джемми).
Мама посмотрела на меня.
— Что случилось с отцом? — потребовала она ответа.
Я сказал, что не знаю, что он вдруг встал, оделся и выбежал из комнаты.
— Куда ты собрался идти? — холодно спросила его мама.
Она посмотрела на меня. Мы посмотрели друг на друга, тяжело дыша, но уже спокойнее.
— Он что-то болтал о Нью-Джерси среди ночи. Он пришел ко мне в комнату и попросил назвать города штата Нью-Джерси.
Мама посмотрела на меня.
— Это был обычный вопрос, — объяснил я. — Я хотел вспомнить название одного города и не мог заснуть.
— Вот видишь! — торжествующе сказал отец.
Мама на него не посмотрела.
— Идите оба спать, — велела она. — Не желаю вас больше сейчас слушать. Только не хватало одеваться и бегать по дому среди ночи!
Она вернулась в свою комнату и захлопнула за собой дверь. Папа и я отправились обратно спать.