Рассказы
Шрифт:
— Да не шотландец я!
— Да ладно тебе! Ты как только к воротам стадиона «Заря» подошел, всем сразу стало ясно: волынщик у ворот «Зари»!
— Почему волынщик?
— Да потому что тянешь тут волынку, вместо того, чтоб явиться в милицию.
— А что они со мной сделают, если я к ним явлюсь?
— Да ничего страшного не сделают.
— А я вот опасаюсь, что убьют.
— Ну, ты скажешь тоже! Убьют — это разве страшно? Нет, вообще эти валлийцы, конечно, ребята бестолковые, непутевые, но не злые. Ваш брат, шотландцы, кстати — куда страшней! Ты-то, я гляжу, не при делах, но уж мне можешь поверить. Один Рональд Макдональд чего стоит! Не дай тебе бог с ним встретиться…
— Спасибо за совет, ваше величество, но сдаваться мне что-то
— А ты не торопись. Утро вечера, как говорится, мудренее. Ты зайди вон на заводик, — король махнул рукой в сторону здания с вывеской «Pedrillo», — Замерз небось? Ну вот, там найдешь, чем согреться, переночуешь, а с утра примешь здравое решение.
— Они говорили, что у них тут еще московский корреспондент в больнице лежит, без сознания. Которого по голове ударили, — вспомнил Кирилл.
— А то, что у них тут по реке кит плавает, они не говорили? — рассмеялся король, — Они расскажут! Врать, это у кимрийских кельтов — в крови. Ты же весь город обошел, сам видел, что тут делается! Какие тут могут быть пациенты в больнице! Больница-то тут имеется, но никого в ней нет, кроме привидений. Да и те вполне здоровы.
Шурша по асфальту, к ногам собеседников подкатился футбольный мяч. Кирилл вздрогнул. Король же спокойно нагнулся и поднял мяч с земли. В следующее мгновение в руке Эдуарда блеснул неизвестно откуда взявшийся клинок. Громкий хлопок — и от мяча осталась только дырявая оболочка. Король брезгливо отшвырнул ее в сторону.
— Ты уверен, что не дашь мне курева, Шотландец? — снова спросил король, — Подумай, я мог бы наградить тебя вечными привилегиями! Например, вечным правом являться без юбки в присутствии принца Уэльского. Или вечным правом беспошлинно гонять баранов по Тауэрскому мосту! А?
— Очень сожалею, но курева, правда, нет.
— Да ты по карманам-то поищи, как следует! Китель ведь не твой. Откуда тебе знать, что в нем нет курева?
— Вы что ж, думаете, я за эти дни не обшарил все карманы по несколько раз? — удивился Кирилл, — Пусто! Вот только батарея от телефона…
— Ну вот! — обрадовался король, — А говоришь, курева нет! Давай сюда!
Кирилл протянул королю батарею. Тот повертел ее в руках, оглядев со всех сторон, и потом вдруг резким движением, легко, словно сушку, разломил батарею пополам. Затем каждую половинку разломил еще на две части, достал курительную трубку и бросил в нее все четыре обломка батареи. Чиркнул спичкой, прикурил, глубоко затянулся, выпустил облачко дыма.
— Как поется в старой английской песне: «На сегодняшний день все не так уж и плохо, коль курева есть в кисете хоть кроха!» Из батарей я больше никель-кадмиевые курить люблю, но и эта твоя литиевая — тоже недурна! Что ж, Шотландец, уважил ты короля. Выбирай теперь награду.
— Мне бы из города выбраться!
— Опять за свое! Я ведь тебе уже объяснил: это не по моей части. Что я могу, так это привилегией какой-нибудь тебя пожаловать. Ну или каким-нибудь полезным качеством наделить. Хочешь, сделаю так, что будет тебе всегда удача при игре в кости?
— Лучше уж тогда в любви…
— Как скажешь. Удача в любви — дело нехитрое. Для тех, кто знает, где тут собака зарыта.
— А где собака зарыта?
— Где зарыта, спрашиваешь… Что ж, за то, что ты дал мне батарею, в память об этом случае да будет отныне так: всякий раз, как почувствуешь ты потребность в любовной удаче, возьми в руку батарею и задай вопрос: «Где собака зарыта?». Тот же час будет тебе и удача в любви. Ну а теперь гуд бай!
И король направился в сторону плаката. Остановился, обернулся:
— Я тебе, Шотландец, еще две вещи скажу, одну умную, другую — полезную. Первое: никогда больше Уэльсу не обыграть Англию в футбол. Второе: если угораздит тебя нелегкая встретить клоуна Макдональда, скажи ему, что ты знаешь шута Педрилло. Думаю, тогда он тебя не тронет… Ну, бывай. Да смотри, награду мою не потеряй! А то ведь память, она как карман — порой дырявою бывает. Да и карманников своих на нее
Король сделал еще один шаг… и оказался нарисованным на плакате. Внизу под его фигурой красовалась надпись:
«Забыли, черти, короля?!
Я вам напомню, кто я, б…»
Правый нижний угол плакаты был оборван.
Крупными влажными хлопьями с неба повалил снег.
Кирилл вошел в здание завода.
Войдя в свою квартиру и раздевшись, Аркадий Борисович тут же направился к DVD-рекордеру. Индикатор показывал, что запись идет. Аркадий Борисович взял пульт и нажал на «стоп». Включил телевизор и запустил просмотр записи с самого начала. Демонстрировалось очередное глупое ток-шоу. Аркадий Борисович прибавил звук, чтобы, если вдруг пойдет что-то неожиданное, не прозевать, и пошел на кухню делать бутерброды. Затем с тарелкой расположился напротив телевизора. Взялся за пульт и начал перематывать вперед. Ничего необычного на записи не было. Вот закончилось ток-шоу, началась программа новостей. На новостях Аркадий Борисович, на всякий случай, притормозил и послушал, что там говорят. Сообщали нормальные вчерашние новости. Далее шел сериал, потом документальный фильм, за ним ночные новости… Аркадий Борисович снова притормозил — по-прежнему ничего необычного. Стал крутить дальше: научно-популярная передача, художественный фильм, за ним — другой, потом опять новости… Это были уже утренние — часы в студии показывали четыре утра. Опять-таки, никаких сведений из будущего в новостях не сообщалось. Да и не могло, конечно, сообщаться — ведь это была та программа, которую показывали сегодня в четыре утра… Потом была пауза в телевещании и запись позволяла полюбоваться на настроечную таблицу. Затем началась утренняя программа «Просыпайтесь, друзья!» После нее «проснувшимся друзьям» показывали утренние новости, потом сериал и еще сериал. Далее шла программа, которую руководство канала считало юмористической, и затем новости с субтитрами. Сериал, мультфильмы, спортивная передача… Аркадий Борисович сверился с телепрограммой на сегодняшний день. Да, это все те самые передачи, которые и должны были идти по плану. Выходило, что к настоящему моменту он добрался до ток-шоу, которое передавалось сегодня с трех часов дня. Перемотка продолжалась…
Наконец, когда на экране мелькнула заставка программы новостей, начинавшейся в 21.00, Аркадий Борисович посмотрел на часы. Они показывали 21.20. Аркадий Борисович поставил воспроизведение на паузу и переключил аппарат в режим «TV». По телевизору транслировались девятичасовые новости. Тот выпуск, начало которого он успел увидеть на записи. Вот он — момент пересечения! Момент истины. Стоит сейчас лишь чуть-чуть крутануть запись вперед, и станет ясно, опередила ли она вновь телевизионное вещание. И если опередила, то насколько. Аркадий Борисович почувствовал изрядное волнение! Как будто он находился на пороге какого-то великого открытия… А может, так оно и есть? Да нет, глупость, какое, к черту, может быть тут открытие!
Вообще, он намеревался до окончания просмотра записи воздержаться от выпивки. Но одну-то стопочку, чтобы маленько успокоиться, вполне можно было себе позволить.
Через пару минут, позволив, Аркадий Борисович уже вновь был перед телевизором. На часах 21.26. Заканчивается выпуск новостей, рассказывают о погоде. Ну, с богом! Пульт в руку — переход в режим просмотра записи, решительное нажатие на кнопку перемотки вперед. Новости… новости… о спорте… о погоде… новости кончились… сериал… публицистическая программа… ночные новости… художественный фильм… и вот на экране циферблат часов, секундная стрелка отсчитывает последние секунды, прежде чем наступит ровно… Четыре часа! Четыре ноль-ноль! Четыре утра! Аркадий Борисович смотрит на свои часы. На них 21.40. А там, на записи — уже четыре утра следующего дня! И не известно, сколько там записалось еще.