Расслабься, крошка!
Шрифт:
Как мясом пахнет…
Ну как от такого отказаться?!
Отставив пустой бокал, Марина пошла к своему столику и поманила официанта. Спустя несколько минут она с удовольствием ела нечто мясное, с хитрым кисло-сладким соусом. Названия Марина не уразумела, запомнив только, что в его состав включены ананасы. Это вам не картошечка с маринованными грибами…
Вот бы Сереге такое!..
Вспомнив о незамысловатом домашнем меню, Марина помрачнела и включилась в увлекательный разговор с двумя артистами и стильной обозревательницей
С Сергеем в последнее время не ладилось. Мент, да еще в таком незначительном звании, в тусовку не вписывался. Представлять его знакомым Марина стеснялась, да и он сам, задерганный работой, к ночным тусовкам не стремился. Пару раз они приходили в ночные клубы, где все Марину знали, лезли с поцелуями и светскими новостями. Сергей тушевался и мрачно молчал, хотя, в принципе, был человеком вполне компанейским.
Она не хотела признаваться себе, что ей вот уже с месяц смертельно скучно в его обществе. Ей неинтересны рассказы о поимке очередного преступника, а ему — почему очередная «эта дура» пришла в прошлогодней коллекции Пако Рабана. Он даже не знал, что это — Пако Рабана, и какого оно пола… Тоска с ним.
Пора расставаться, наверное.
А что потом?
Последний кусочек мяса исчез с тарелки. Марина подарила коллегам, обсуждавшим книгу Глеба Гри, извиняющуюся улыбку, пошла в туалет.
Марина заперлась в кабинке, придержала волосы рукой и, собравшись с духом, сунула пальцы в рот, вызывая рвотные спазмы. Избавляясь от только что съеденной пищи, она уловила краем уха какой-то странный булькающий звук, но не придала этому значения.
Во рту было сладко и нехорошо.
Промокнув губы туалетной бумагой, Марина с отвращением нажала на кнопку бачка. Прозрачные струи смыли блевотину в трубу бешеным водоворотом. Марина мрачно подумала, что вот так избавляться от съеденного ужина — мазохизм чистой воды.
Она вышла из кабинки и пошла к зеркалу — умыться и подкрасить губы.
Клокочущие звуки не утихали.
Марина отчетливо уловила характерные всхлипывания.
Она прошла бы мимо, не полюбопытствовав, что случилось у женщины, рыдающей в туалете, если бы дверца кабинки не приоткрылась сама.
На унитазе, спустив трусики на пол, сидела абсолютно пьяная Рокси в шикарном черном платье, задранном до колен, и рыдала белугой, размазывая по щекам макияж.
Плитки на полу отражали две безупречных ноги, сведенных в коленях. Ноги уходили в бесконечность и скрывались в черной бездне шелкового платья.
Прелесть, а не ноги.
Не то что у некоторых…
Марина с завистью подумала, что Рокси, растрепанная, заплаканная и несчастная, все равно будет выглядеть лучше ее.
Вот почему жизнь так несправедлива?! Вроде бы — все то же самое: две руки, две ноги, одна голова. Но Рокси выглядит королевой, Марина же в лучшем случае — девчонкой из соседнего двора. Строй не строй из себя женщину-вамп, ничего не выйдет.
— Эй! Что случилось?
Рокси подняла голову и мрачно спросила:
— Чего тебе?
— Ничего. Просто шла мимо, а тут ты…
— Шла мимо, вот и иди, — грубо ответила Рокси.
Марина обиделась и шагнула к выходу.
— Погоди!
— Что?
— Есть сигарета?
Марина пошарила в сумочке, нашла ментоловый «Вог», который покуривала втайне от продюсера, и протянула пачку Рокси.
— Фу, пакость какая, — пробурчала Рокси, но сигарету из пачки вытянула. — Мерси большое. А зажигалку?
Марина протянула ей зажигалку.
Рокси прикурила, поерзала на унитазе, пытаясь устроиться поудобнее, выпустила вверх клуб дыма и вздохнула.
— Жизнь — дерьмо, — уныло констатировала она.
Похоже, что спиртное ее изрядно подкосило, поскольку Рокси сильно кренилась влево, да и «дерьмо» выговорила, странно растягивая гласные и добавив несколько лишних звуков.
В ее интерпретации это звучало как «дерльмо-о-о».
— По-всякому бывает, — философски ответила Марина и протянула руку забрать сигареты и зажигалку.
Рокси потянулась к ней, а потом вдруг прищурилась:
— Слу-ушай, а это ведь ты с Димасом жила, да?
— Ну, я. А что?
— Ничего. Так просто. И Черского ты вроде хорошо знала.
— Ну, знала. А что?
— Ничего.
Рокси затянулась. Когда она подносила сигарету ко рту, ее рука тряслась. Выдохнув, Рокси вдруг снова разрыдалась, уронив голову на скрещенные руки:
— Ну вот как жить?! Как жить? Господи, как мне это все надоело!
Плачущая Рокси — это было что-то совершенно невероятное.
Марина, завороженная зрелищем, даже шею вытянула, как гусыня, боясь упустить хотя бы одну минуту.
А еще говорят, сильные женщины не плачут. Плачут, да еще как!
Марина воровато оглянулась и торопливо пробежалась по туалету, заглядывая в кабинки. В туалете не было ни души.
— Да ты чего? — осторожно поинтересовалась Марина. — Что случилось? Проблемы?
— Что ты понимаешь в проблемах? — выдохнула Рокси.
Марина волею случая в проблемах очень даже понимала.
С трудом сдержав в себе эту информацию, она вкрадчиво поинтересовалась:
— Ты по работе переживаешь? Или из-за мужика?
— Из-за мужика, конечно, — буркнула Рокси. — Не хватало еще о работе переживать… Знаешь, где я эту работу видела? В гробу. В светлой обуви.
Марина пожалела, что унитаз не скамейка и подсесть рядом невозможно. Она подступила поближе и спросила:
— А мужик чего?
— Женился недавно. И я ему по барабану. По-моему, я вообще всем по барабану.
Как бы туго Марина ни соображала, но она сразу поняла, о ком говорит Рокси.
— Ты про Егора?
— А про кого еще…
Это было уже интересно.