Расслабься, крошка!
Шрифт:
Под ее телом постель была теплой, дальше, куда не хватило одеяла, — холодной.
Как мало надо для счастья.
Всего-то три миллиона долларов.
— Нет, — просто сказал Сергей. — Я в тебя три ляма не смогу вложить.
— Кто бы сомневался, — ядовито процедила Марина и потянула на себя одеяло.
Рука Сергея придерживала его, Марина нервно выдернула одеяло и укуталась по самые плечи.
— Думаешь, мне это нравится? — запальчиво воскликнула она. — Думаешь, нравится? Господи, да я каждый раз выворачиваюсь наизнанку, когда эта сволочь ко мне прикасается! А все вокруг только щебечут, как мне повезло. А я терплю и улыбаюсь, хотя готова на стенку лезть от такого везения.
— Чего ж не лезешь? — усмехнулся он.
Говорить о ее любовнике, сидя без штанов, показалось Сергею глупым, но мысль, что надо встать и одеться, почему-то в голову не пришла. Только курить хотелось до царапания в горле.
— Не лезу, потому что на мое место придут другие, еще моложе. Ты себе не представляешь, как я мучаюсь ради этой долбаной карьеры! Это как колесо, а я в нем — белка. Вылетишь — колесо будут вращать другие.
— Может, на фиг такую карьеру, если из-за нее приходится наступать себе на горло и терпеть унижения?
Ей показалось, что он издевается. Та недолгая идиллия, которой она радовалась пять минут назад, развалилась, словно карточный домик. Вроде была, еще даже запах ее витает в комнате — и вот ее уже нет…
— Можно подумать, что ты не догадывался, — мрачно сказала Марина.
— Догадываться — одно. Знать наверняка — совсем другое.
Она не стала отвечать, пожалев, что затеяла этот разговор.
Похищение Егора Черского и его вероятная скорая кончина отодвинулись на задний план, придавленные возможным крахом семейной жизни.
Чтобы не заплакать, она задрала голову и с преувеличенным интересом стала разглядывать потолок.
Потолок как потолок. Ничего интересного.
— Пойду чайник поставлю, — сказал Сергей и как был, голый, прошлепал на кухню.
Марина еще немного посидела, а потом, замотавшись в покрывало, последовала за ним.
Чайник весело покряхтывал на голубом цветке газа, а из носика уже вилась тонкая струйка пара. Сергей сидел на табуретке, курил и вертел в руках пепельницу, стараясь не смотреть на Марину. Придерживая свой теплый кокон, она неуклюже уселась на табуретку. Посмотрев на стол, она вздохнула.
Чашек было две.
Он знал, что Марина придет, и заранее позаботился о совместном чаепитии. На душе тут же потеплело, словно ее согрел еще не выпитый чай. Марине вдруг стало стыдно и за свои запальчивые слова, и за скороспелые признания. «Дура ты дура. Молчала бы в тряпочку — глядишь, ничего и не случилось бы…»
Ей хотелось взять Сергея за руку, но она побоялась разрушить хрупкое равновесие, поэтому молча ждала, пока не закипит чайник, пока Сергей не разольет кипяток по чашкам, бросив туда же пакетики с заваркой.
Смотреть на нее Сергей избегал, и от этого на душе скребли кошки.
— Я с Боталовым поговорю, — сказал он. — Дело все равно у меня.
— Какое дело? Рокси сказала, что он никому ничего про Егора…
— Шофера-то убили, — грубо прервал Сергей. — Вот по убийству шофера я и работаю. Правда, легче от твоей информации не стало.
— Почему?
— Боталов на допрос не явился, прислал очкастого хмыря-адвоката. Показаний он не даст, так что причины, по которым грохнули его шофера, официально останутся неизвестными.
— А ты прижми его к стенке, — посоветовала Марина. — Предложи баш на баш.
Сергей посмотрел на нее с интересом.
Остаток вечера прошел более-менее спокойно.
Допив чай, они снова завалились в постель, пожелали друг другу спокойной ночи и одновременно повернулись спиной друг к другу. Но скоро Марина перевернулась, прижалась к спине Сергея грудью, просунула руку ему под мышку и уткнулась головой между лопаток. На мгновение его тело напряглось, а потом, обмякнув, он погладил ее по руке…
На следующий день Сергей вернулся с работы голодный и злой. Швырнув в угол кожаную папку для документов, он скинул ботинки и направился на кухню.
У Марины не было ни концертов, ни каких-либо других дел. Она, радуясь выдавшейся паузе, слегка разметала по углам скопившуюся пыль и даже приготовила ужин, что в последнее время случалось с ней нечасто.
Угрюмое выражение лица Сергея ей не понравилось. Бросив в мойку грязную поварешку, она торопливо подошла к нему:
— Ну что? Поговорил?
— Как же! Он меня не принял.
— Как это?
— Вот так. Встретила секретарша с крокодильей улыбкой и объявила: господин Боталов на совещании совета директоров. Прождал час, а потом мне объявили: мистер Твистер отбыл на какой-то там строительный объект и сегодня уже не появится. Как он, интересно, из здания вышел мимо меня? Бред какой-то. На вертолете, что ли, улетел?
— Что за мистер Твистер? — тупо спросила Марина.
Сергей закатил глаза:
— Это я образно. Думаю, он не хочет разговаривать с ментом о сыне. Даже если этот мент принес благую весть. Дома к телефону не подходит. В прошлый раз меня даже на порог не пустили. Глухо, как в танке. Не с ОМОНом же к нему прорываться?
Сергей раздраженно походил из угла в угол, подошел к плите, снял крышку со сковородки и задумчиво уставился на плавающие в подливе котлеты. Выловив одну прямо пальцами, стал жадно есть. Раньше Марина дала бы ему по рукам, но сейчас, поглощенная раздумьями, она не обратила на это никакого внимания.
— Ну, с ОМОНом, наверное, не стоит, — задумчиво сказала Марина. — Но я знаю, кого Боталов точно послушает.
В том, что они встретились поздно вечером в офисе, было что-то символическое, торжественное и грозное.